– Поиски на этом не кончаются, – тихо сказал Дорин.

Манона покачала головой. Он понимал: речь идет не только о Ключах и войне.

– Не кончаются.

Дорин взял от Маноны Ключи. Ощутил их биение и слабые вспышки. Ладонь стала теплой. Это было что-то чужеродное и даже ужасающее, но в то же время… Ключи были единственной преградой между ними и разрушением континента.

Нет, здесь, у кромки Каменных Болот, поиски отнюдь не заканчивались. До завершения было еще очень далеко. Дорин опустил Ключи в карман.

Дорога, лежавшая перед ним, изгибалась, уходя в неизведанный, темный мир. И почему-то это совсем не пугало Дорина.

Рован женился на Аэлине всего два дня назад…

Единственными свидетелями были Эдион и Лисандра. Они разбудили заспанную капитаншу и объяснили, что им от нее надо. Она быстро и без шума поженила их, подписав клятву хранить это событие в тайне.

На празднование их бракосочетания судьба отпустила им четверть часа. Пятнадцать минут в тесной каюте.

Подлинник документа о заключении брака хранился у Эдиона. Копия осталась у капитанши.

Рован стоял на коленях, слушая шум волн и одновременно странствуя по ухабистым путям своих мыслей. Эдион молча сидел рядом, отрешенно глядя в море.

Рован знал.

Часть его личности сразу узнала в Аэлине свою истинную пару. Но Рован отворачивался, загораживался от этого знания. Он поступал так из уважения к памяти Лирии и потому, что знание угрожало опрокинуть его привычную жизнь. А какое убедительное подтверждение он получил во время сражения у Бухты Черепов. Пара, осознающая свои узы, не может причинить вред друг другу. Рован понимал: он – единственная сила, способная заставить Аэлину отринуть чары Денны и вернуть себе способность действовать самостоятельно. И даже когда он получил зримое подтверждение… даже тогда Рован отворачивался от правды, запрещая себе думать об этом и выталкивая подобные мысли из головы. Удивительно, что во всем остальном Рован почему-то считал Аэлину своей парой.

А она знала об этом без его подсказок. Знала, что Рован – ее истинная пара. Аэлина не подгоняла его, не требовала признаний, поскольку любила его. Она бы скорее вырвала сердце из груди, чем причинила бы Ровану боль и страдания.

Его Огненное Сердце.

Женщина, равная ему во всем. Его подруга, возлюбленная… и жена.

Его истинная пара.

А эта гнусная бессмертная сука затолкала ее в железный ящик.

Его истинную пару так жестоко исхлестали плетью, что он редко видел столько крови, оставшейся на месте истязания. Потом сковали ей руки и ноги, надели ошейник и, избитую, всю в крови, затолкали в крепкий железный гроб.

Сдержать ее. Сломить. Измучить.

Его Огненное Сердце заперли во тьме.

Она ведь пыталась ему рассказать. Это было перед самым налетом илков.

Пыталась объяснить, почему ее отчаянно тошнило на корабле. Причиной была отнюдь не беременность. Аэлина осознала, что ей суждено умереть. Платой за закрытие Врат Вэрда и создание нового Замка была ее жизнь. Ее бесконечная жизнь.

Рядом с Рованом лежал Златинец. Обычно рубин на эфесе ярко вспыхивал под солнцем. Сейчас камень потускнел. Рован зачерпнул две горсти песка и смотрел, как песчинки падают вниз и ветер уносит их в море.

Все равно это было время, взятое взаймы.

Аэлина не ждала, что соратники явятся ее вызволять.

Но она заранее разыскала и оповестила всех. Выстроила цепь событий, чтобы их ход не прекращался и после того, как она пожертвует жизнью. Когда откажется от тысячи счастливых лет ради спасения других.

Аэлина верила: они сделают правильный, мудрый выбор и останутся здесь. Они поведут армии к победе. Армии, которые она собрала для них, предполагая, что уже не увидит сражений.

Она предполагала, что и Рована больше не увидит.

Рован не соглашался и не желал принимать подобное, даже если оно называлось велением судьбы.

Они нашли друг друга, вместе пережили столько страданий, боли и отчаяния, и все это – чтобы навсегда расстаться? Рован отказывался это принимать. Боги еще тысячи лет назад предначертали ей такую судьбу. Плевать ему на богов! Они рассчитывали удалиться в свои миры, и им все равно, кто ради этого пожертвует жизнью: Брэннон, Аэлина или Дорин. Рован не желал принимать такой расклад.

Ни сейчас, ни когда-либо. Даже на мгновение.

Послышались тяжелые шаги по песку. По запаху Рован узнал Лоркана. Ему вдруг захотелось убить подлеца на месте. Сегодня их поединок закончился бы его победой. В Лоркане что-то надломилось, и этот день мог бы стать последним в жизни бывшего заместителя Маэвы. Лоркан едва ли был в состоянии сражаться.

Лицо Лоркана было привычно каменным, но глаза… В них Рован увидел немыслимую прежде душевную муку. И раскаяние.

Остальные начали спускаться к воде. Шабаш ведьм пока не трогался с места. Эдион встал.

Все смотрели на Рована. Он так и не поднялся с колен.

Море безмятежно катило волны. Вверху синело безоблачное небо.

Рован превратил связующие узы в копье и направил в мир. Он превратил связующие узы в широкий невод, который забросил силой магии, души и сокрушенного сердца. Рован искал свою Аэлину.

«Сражайся», – приказывал он, отправляя слова по связующим нитям. Эти нити заняли нужное положение в тот момент, когда он и Аэлина стали карранам. Эти нити были скрыты под пламенем, льдом и надеждами на лучшее будущее. «Сражайся с нею. Я отправляюсь за тобой. Даже если мне понадобится тысяча лет, я обязательно тебя найду. Слышишь? Я найду тебя».

Ответом ему были лишь соленые брызги волн и ветер.

Рован встал и медленно повернулся ко всем, кто смотрел на него.

Но он ошибся: смотрели не на него, а на корабли, которые плыли с западной стороны. С места, где происходило сражение. Это были корабли его клана вместе с остатками флота Ансель и тремя кораблями Рульфа.

Рован заметил еще одно судно, заставившее его насторожиться. То был баркас, шедший с востока. Ветер, гнавший баркас, никак не мог быть естественного происхождения. Судно быстро приближалось.

Рован внутренне напрягся. Внешний вид баркаса разительно отличался от лодок, распространенных на Эрилее. Но Рован где-то уже видел такие суда.

Со стороны их флота тоже двигалась лодка. В ней находились Ансель и Энда.

Однако Рован и другие следили сейчас только за чужеземным судном. Баркас взлетел на прибрежной волне и ткнулся в песок. Смуглые матросы (их кожа была оливкового цвета) вытащили баркас на берег. Оттуда проворно выпрыгнул широкоплечий молодой человек со слегка вьющимися волосами.

Увидев собравшихся на берегу, молодой человек не выказал ни малейшего страха. Его рука даже не коснулась тонкого меча у пояса.