После этих слов он сделал короткую паузу.

— Есть и другие характеристики, которые мы можем ему приписать. Он живет один. Имеет машину. У него нет подруг или сексуальных партнеров. Скорее всего, у него нет задокументированного криминального прошлого. Соседям своим он кажется более или менее нормальным. Важно сказать, что убийцы такого рода в детстве почти всегда подвергались насилию, будь то сексуальному, психологическому или физическому, от рук близкого родственника, обычно отца. Сильной биографической характеристикой может быть и материнское небрежение. Иногда убийца — выходец из фанатично религиозной или сектантской семьи, насаждавшей принудительные ритуальные действия, которые необходимо осуществлять с безукоризненной точностью, иначе последует наказание. Таким образом, убийства отражают тот ранний опыт.

— Кроме того, подобные убийцы нередко подпитываются общественным вниманием, — добавил Пикетт, — поэтому давайте не будем ему потакать. И без того плохо, что слухи об оставленных им на могилах сердцах начинают просачиваться, — мы не уверены, но полагаем, что благодарить за это следует кладбищенского сторожа. Так что давайте придерживать остальные подробности: содержание записок, его имя, все остальное.

— Согласен. — Доктор Марс помолчал, оглядел всех совиным взором. — Итак, какие вопросы?

Пендергаст заговорил первым:

— Обычное ли дело, чтобы такого рода убийца регулярно использовал два вида оружия?

— Нет.

— Я так и думал. Наш убийца подкрадывается сзади и перерезает горло — довольно умело, гарантируя быструю смерть от обескровливания, — потом удаляет сердце, завладение которым и представляется его главной целью.

— Это соответствует портрету, — сказал доктор Марс.

— А вы не могли бы порассуждать, почему убийца просто не вырубает сердце жертвы? Зачем тратить время на перерезание ей горла?

Последовала пауза.

— Возможно, чтобы не дать жертве закричать, — ответил наконец доктор Марс.

— Есть другие способы добиться этого, не прибегая к дополнительным действиям, требующим использования двух видов оружия. Возможно ли, что убийца — который, как мы признали, более заинтересован в получении сердца, чем в совершении убийства, — пытается принести жертве как можно меньше страданий?

— Это… не соответствовало бы стандартному портрету.

— Но вы бы не стали отрицать, что такое возможно?

Доктор Марс нахмурился:

— Да. А теперь, если у вас больше нет…

— Еще один вопрос, — невозмутимо перебил его Пендергаст. — Немногим ранее ответственный заместитель директора Пикетт упомянул прозвище, которое убийца выбрал себе сам: мистер Брокенхартс. Мне кажется, что тут аллюзия на роман Натанаэла Уэста «Мисс Лонлихартс»[911] или на газетную колонку с объявлениями о пропавших близких. Вы не исследовали такую связь?

— Мм… я не знаком с этим романом.

— Я бы советовал вам познакомиться. Это роман об отчуждении от современного мира… и убийстве. Главного персонажа романа, мисс Лонлихартс (кстати, мисс Лонлихартс — мужчина), преследуют страдания, о происхождении которых он прекрасно знает, но никак не может от них избавиться.

— Этого романа нет в нашей базе данных, — сказал доктор.

Пендергасту такой ответ явно не понравился, и он смерил Марса сверкающим взглядом:

— Есть многое на свете, чего нет в вашей базе данных, доктор Марс[912].

— Сомневаюсь, что наш убийца такой уж читатель, — раздраженно вмешался Пикетт.

— Напротив, он цитирует Т. С. Элиота в первой записке и перефразирует Шекспира во второй.

— Хорошо, хорошо, отдел поведенческого анализа рассмотрит дело и в таком ракурсе. Есть еще вопросы или комментарии?

Дискуссия продолжалась еще некоторое время. Колдмун помалкивал. Он ненавидел такие заседания: люди здесь собирались не для обмена информацией, а для того, чтобы произвести впечатление на начальство или услышать собственный голос.

Наконец Пикетт поднялся.

— Если это все… — сказал он, как бы подытоживая.

— Один маленький вопрос, — перебил его Пендергаст, поднимая палец.

Колдмун ощутил укол адреналина. Было что-то такое в ровном голосе Пендергаста, что он уже научился распознавать, — возникающий время от времени скрытый намек на задиристость.

— Да?

— Я прошу разрешения на эксгумацию тела Флейли.

— Мы уже говорили об этом применительно к Бакстер, — заметил Пикетт. — Какой это может послужить цели? Дело о том самоубийстве было открыто и закрыто одиннадцать лет назад… и вдали от того штата.

— И все же я настаиваю на эксгумации.

— Позвольте вам напомнить, что тело было подвергнуто аутопсии, как и положено в случаях самоубийства.

— Я в курсе. Я видел отчет коронера по миз Флейли. Он составлен в туманных выражениях и ни о чем не говорит, как и отчет по Элизе Бакстер.

Пикетт вздохнул:

— Что конкретно вы надеетесь найти?

— Не могу сказать точно. Именно поэтому я и хочу посмотреть. Доступ к ее останкам не вызовет никаких затруднений. И в данном случае, кажется, нет семьи, которая стала бы возражать.

Пикетт посмотрел на Колдмуна, и у агента промелькнула неприятная мысль, что сейчас ему предложат высказать свое мнение. Но это явно было бы неуместно, и наконец Пикетт уступил:

— Хорошо, агент Пендергаст, если вы так настаиваете и поскольку вы ведущий агент в данном деле, я дам свою санкцию.

— Очень вам признателен, — сказал Пендергаст. — И моя признательность не будет знать границ, если это случится в кратчайшие сроки.

16

Пикетт сдержал слово. «В кратчайшие сроки», к удивлению Колдмуна, оказалось «этим же вечером». Колдмун не сомневался, что Пикетт устроил все таким образом, чтобы сделать процесс максимально неудобным. Но если Пендергаст и был раздражен, то никак этого не демонстрировал. Даже напротив: он казался довольным, если только можно назвать довольным человека с непроницаемым лицом сфинкса. Зато персонал кладбища был глубоко возмущен, и, когда все собрались у склепа, Колдмун чувствовал холод, не имевший ни малейшего отношения к вечерней прохладе.

— Приятный вечер, — сказал Пендергаст. — Какое впечатляющее изобилие звезд. Я не в первый раз замечаю, что небеса здесь кажутся ближе, чем в Нью-Йорке.

Это вознесение в миниатюре поразило Колдмуна. Небо очистилось, и, несмотря на луну и свет окружающего города, широкий поток полуночных звезд действительно образовывал арку над головой. На глазах у Колдмуна метеор прорезал темноту. Когда агент был ребенком, бабушка рассказывала ему, что при рождении человек получает дыхание жизни от Вакан Танки, а после смерти оно возвращается в мир призраков вспышкой света. Может быть, этот вичахпи, пролетевший по небу, был Дженнифер Розен, может быть, это ее дыхание жизни возвращалось в вечность.

Наблюдать за происходящим явился директор кладбища, коротышка с ямочками на щеках и пухлыми губами. Колдмун не уловил его имени, но ему послышалось что-то вроде Фэттерхед[913]. Машина для перевозки гробов подошла к самым дверям склепа, въехать внутрь ей мешали гранитные ступени. Четверо рабочих с брезентовыми стропами должны были извлечь гроб из ниши, вынести и установить в кузов. На дорожке ждал санитарный автомобиль, чтобы отвезти останки в морг в