открытия грудной полости. Кости стали хрупкими и ломались, как сухие прутья. Внутренние органы были удалены во время аутопсии одиннадцатилетней давности, после чего их вернули в полость тела, — теперь они представляли собой сморщенные черные комки, прилипшие к брюшинной стенке в продвинутой стадии разложения. Вскоре доктор Фоше перешла «в зону» — так она называла тот момент, когда все ее внимание сосредоточивалось на теле, а все остальное уходило на задний план. Она замедлила темп, когда подошла к участку гениталий и провела очень осторожное рассечение. Поскольку вскрытие носило судебно-медицинский характер, это означало, что была вероятность сексуального нападения. Однако данное тело слишком разложилось, и вряд ли тут можно было обнаружить что-то такое, кроме последствий первичного вскрытия и самых крупных травм.

Тикали часы. Три наблюдателя, слава богу, хранили молчание. А ее босс, к счастью, куда-то исчез.

Наконец она перешла к голове. По данным предыдущего вскрытия, покойная покончила с собой путем повешения. Доктор Фоше нахмурилась, увидев, что доктор, проводивший первую аутопсию, почти не исследовал шею, разве что для подтверждения ее роли в смерти женщины. Она сделала U-образный надрез в передней части шеи и приступила к осторожному рассечению, освобождая грудино-ключично-сосцевидную мышцу от нижних наслоений, обнажая сонное влагалище и артерию, черепной нерв, лопаточно-подъязычную и грудино-щитовидную мышцы. Наконец она дошла до шейного отдела позвоночника.

— Доктор Фоше, можно вопрос?

Она повернулась. Голос принадлежал бледному, тому, кто вроде бы назвался Пендергастом. Она уже хотела напомнить о правилах, но что-то в его глазах, мягких и умоляющих, заставило ее заколебаться.

— Да?

— Вы не видите никаких свидетельств удушения прежде повешения?

— Нет.

— Никаких? Из того, что я видел, на шее имеются существенные повреждения, ссадины.

— Судя по отчету коронера, это было то, что на нашем языке называется неполным повешением — там, где повешение не связано с протяженным падением. Типичное явление при самоубийстве. Ссадины, которые вы видите здесь и здесь… — она показала скальпелем, — объясняются тем, что покойная дергалась какое-то время в процессе удушения. Травматического смещения шейного позвонка С2 не наблюдается, то есть перелома позвоночника между первым и вторым шейными позвонками нет, потому что падение было недостаточно протяженным. По этой же причине я не наблюдаю никаких сильных повреждений связок. И опять же все это характерно для суицидального повешения.

— Спасибо.

Она повернулась, чтобы продолжить работу, как вдруг раздался звоночек, дверь распахнулась и вошел ее босс.

— О, Шарлотта, я вижу, вы уже далеко продвинулись! — громко сказал главный судмедэксперт. С его приходом помещение наполнилось запахом «Олд спайс». — Это Шарлотта, — снисходительно добавил он, обращаясь к главному федералу. — Наш первый патологоанатом афроамериканского происхождения. Высший класс. — Он снова повернулся к ней. — Вы позволите?

— Прошу вас, сэр, — сказала Фоше, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

Этого следовало ожидать. На боссе был халат и все остальное — полная готовность, и он быстро приступил к работе, оттеснил Фоше от тела, театральным жестом взял скальпель и принялся тыкать, колоть и надрезать то в одном, то в другом месте, производя неодобрительные звуки, относящиеся в основном — понимал он это или нет — к поспешно сделанной аутопсии 2007 года.

— Рассечение сонной артерии должно быть диагональным, — указал он своей подчиненной.

Естественно, он ошибался, этой методике было уже двадцать лет, но Фоше научилась никогда не противоречить боссу под запись.

Моберли суетился и тыкал инструментом то в одно, то в другое место, рассек шейный участок, хотя она уже наполовину проделала эту работу. Фоше поморщилась, когда увидела, что его скальпель портит ее работу.

— Вы забыли полностью обнажить первый шейный, — сказал он. — Дайте-ка мне.

Фоше хотела сказать, что как раз собиралась сделать это, но и на сей раз придержала язык.

Несколько минут все наблюдали за тем, как работает Моберли.

— Я уже говорил об этом деле с ответственным заместителем директора Пикеттом, — сказал он, — и, похоже, тут нет никаких сюрпризов. Все, что я вижу здесь, соответствует смерти через повешение. Вы согласны, Шарлотта?

— Да. — Она и в самом деле была согласна.

Моберли еще немного потыкал в тело, потом выпрямился, огляделся и стащил с себя маску.

— Агент Пикетт предупреждал меня, что это будет потеря времени, и, кажется, он был прав. — Он огляделся. — Так что, Шарлотта, мы закончили с общим обследованием?

Она посмотрела на шею. Ее рассечение так и не было доведено до конца, хотя Моберли постарался изо всех сил, чтобы своими художествами довести до конца уничтожение и без того уже подпорченного трупа.

— Еще несколько минут, — сказала она.

К ее удивлению, федерал с серебристыми глазами наклонился к ней:

— Доктор Фоше, сделайте мне одолжение, проведите исследование подъязычной кости.

— Я обнажила бо́льшую ее часть. — Она подошла и показала скальпелем, обнажив остаток кости с помощью пинцета. — Она сломана, если это то, что вас интересует.

— Это нормально при таком повешении?

— Зависит от обстоятельств. Само повешение обычно не приводит к таким повреждениям, но при неполном повешении, какое имело место в данном случае, сильное дергание самоубийцы в петле иногда может вызвать подобные переломы.

— Но вы не видите повода сомневаться в причине смерти? — вмешался старший агент, тот, кого звали Пикеттом. — Это самоубийство через повешение?

— Да.

Фоше заметила, что Пикетт бросил ядовитый взгляд на Пендергаста. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что не нашла ничего подтверждающего его версию, — он показался ей добрым человеком.

— Ну что ж, — сказал Моберли, — спасибо вам, Шарлотта, за помощь. — Он помахал рукой. — Можете сворачиваться.

Он повел федералов к двери. Перед тем как выйти, тот, кого звали Пендергастом, оглянулся и посмотрел на доктора Фоше с сочувствием, и если бы она не знала, что этого не может быть, то не сомневалась бы в том, что он ей подмигнул.

Колдмуну не нравились аутопсии, и после этой его подташнивало. Он вышел из больницы следом за Пендергастом и Пикеттом. На свежем воздухе он глубоко вздохнул, пытаясь прогнать из легких запах формалина и смерти.

Пока они ждали машину, Пикетт обратился к Пендергасту:

— Удовлетворены?

— Я редко бываю удовлетворенным.

— А я вот удовлетворен. Моберли — один из ведущих криминалистов-патологоанатомов в стране, да и его помощница показалась мне довольно проницательной.

Выдержав паузу, Пендергаст сказал:

— Я бы хотел слетать в Итаку.

Пикетт уставился на него:

— Простите, что вы сказали?

— Бакстер ушла из жизни седьмого ноября две тысячи шестого года. Флейли покончила счеты с жизнью двенадцатого марта две тысячи седьмого года. Разница в четыре месяца.

— И что из этого вытекает?

— Одна смерть отстоит от другой на необычно малый промежуток времени. И обе женщины — жители Флориды,