Миссис Бракс глядела на все это с почти благоговейным неодобрением. Ей казалось, что одежда человека должна оставаться неизменной, а не бесконтрольно меняться, словно кадры в фильме.

Против шорт она ничего не имела, хотя ее скромная душа сочла их слишком откровенными для приема дам. Зеленое платье, по ее мнению, плохо сочеталось с полом Уинтропа – по крайней мере, ее так воспитывали, – но с платьем она могла примириться; в конце концов, если он желал носить платье, это было его дело. Она готова была примириться даже с красно-белой туникой, ностальгически напомнившей миссис Бракс пляжный костюмчик ее внучки Дебби. Но выбери что-то одно, прояви силу воли, сосредоточься.

Уинтроп положил огромное яйцо, которое держал в руке.

– Присаживайтесь, миссис Бракс. В ногах правды нет, – весело сообщил он.

С дрожью посмотрев на пол, который вспучился по велению хозяина, миссис Бракс все же согнула колени и присела, едва касаясь бугорка.

– Как… как у вас дела, мистер Уинтроп?

– Замечательно, просто замечательно! Лучше не бывает, миссис Бракс. Скажите, вы видели мои новые зубы? Получил их сегодня утром. Взгляните.

Он раскрыл рот и пальцами оттянул губы от десен.

Миссис Бракс с неподдельным интересом наклонилась и изучила блестящую белую эмаль.

– Отличная работа, – наконец кивнула она. – Местные дантисты так быстро их поставили?

– Дантисты! – Он широко раскинул костлявые руки в веселом жесте. – В две тысячи четыреста пятьдесят восьмом году от Рождества Христова нет дантистов. Эти зубы для меня вырастили, миссис Бракс.

– Вырастили? Как это – вырастили?

– Откуда мне знать, как они это сделали? Они умны, вот и все. Намного умнее нас, во всех смыслах. Я просто услышал про регенерационную клинику. Это место, куда ты идешь, если потерял руку, и они выращивают новую прямо из культи. Бесплатно, как и все здесь. Я пошел туда и сказал их машине: «Хочу новые зубы». Машина велела мне сесть, потом раз-два-три – и бинго! Вот он я, выкидываю мои пластины. Хотите попробовать?

Миссис Бракс неуклюже поерзала на своем бугорке.

– Может быть… но я лучше подожду, пока ее отладят.

Уинтроп снова рассмеялся.

– Вы боитесь, – заявил он. – Как и все прочие, боитесь двадцать пятого века. При виде чего-то нового, чего-то иного вы хотите спрятаться в норке, как кролик. Только мне, только Уинтропу хватает смелости. Я самый старший – но это не имеет значения. Смелости хватает мне одному.

Миссис Бракс робко улыбнулась ему.

– Но, мистер Уинтроп, вы также тот единственный, без кого мы не можем вернуться. У меня семья, у мистера Мида тоже, мистер Поллок только что женился, он молодожен, а мисс Картингтон помолвлена. Мы все хотели бы вернуться, мистер Уинтроп.

– Мэри Энн помолвлена? – Похотливый смешок. – Никогда бы не подумал, глядя, как она крутится рядом с тем временным контролером. Эта блондиночка за любого ухватится.

– И тем не менее, мистер Уинтроп, она помолвлена. С бухгалтером из своего офиса. Хорошим, трудолюбивым парнем. И хочет вернуться к нему.

Старик вытянул спину. Пол-кушетка вздыбился и нежно почесал его между лопаток.

– Так пусть возвращается. Кому какое дело?

– Но, мистер Уинтроп… – Миссис Бракс облизнула губы и сцепила руки перед собой. – Она сможет вернуться, мы сможем вернуться… только все вместе. Помните, что нам сказали по прибытии эти временные контролеры? Мы все должны сидеть в креслах в здании с машиной времени ровно в шесть часов, когда они совершат то, что называют переносом. Если все мы не окажется там вовремя, они не смогут осуществить перенос, так они сказали. А значит, если один из нас, например, вы, не явится…

– Избавьте меня от своих проблем, – грубо перебил ее Уинтроп. Его лицо побагровело, губы растянулись, обнажив новые зубы. Запахло кислотой, по стенам поползли кровавые пятна – комната подстроилась под настроение хозяина. Зазвучало стаккато, зловещий рокот. – Все хотят, чтобы Уинтроп сделал им одолжение. Что они когда-либо сделали для Уинтрома?

– Э? – спросила миссис Бракс. – Я вас не понимаю.

– Конечно, черт побери, не понимаете. Когда я был мальчишкой, мой старик часто приходил домой пьяный и колотил меня. Я был мелким, поэтому все дети в районе тоже по очереди колотили меня. Когда я вырос, я обзавелся паршивой работой и паршивой жизнью. Помните Депрессию и фотографии очередей за хлебом? Как вы думаете, кто стоял в каждой чертовой очереди, по всей чертовой стране? Я, кто же еще. А потом, когда настали хорошие времена, я оказался слишком стар для нормальной работы. Ночной сторож, сборщик ягод, посудомойщик – все это про меня. Дешевые ночлежки, дешевые меблированные комнаты. Всем достается подливка – Уинтропу достаются объедки.

Он подобрал большой предмет в форме яйца, который рассматривал, когда вошла миссис Бракс, и мрачно уставился на него. В красном мерцании лицо Уинтропа казалось багровым. На тощей шее пульсировала крупная вена.

– Точно. И, как я уже говорил, у всех есть, к кому возвращаться, у всех, кроме меня. Разумеется, мне не к кому возвращаться. Само собой. У меня никогда не было друга, не было жены, не было даже девушки, которая не ушла бы сразу, прихватив мелочь из моих карманов. Так зачем мне возвращаться? Здесь я счастлив, у меня есть все, чего я хочу, и за это не нужно платить. Вы хотите вернуться, потому что чувствуете себя другими – неуютно, не в своей тарелке. Я – нет. Я привык быть не в своей тарелке: здесь я как дома. Я хорошо провожу время. Я остаюсь.

– Послушайте, мистер Уинтроп. – Миссис Бракс встревоженно наклонилась вперед и подпрыгнула, когда бугорок под ней тоже сдвинулся. Она встала, решив, что так сохранит хотя бы минимальный контроль над личным пространством. – Послушайте, мистер Уинтроп, у всех есть проблемы. С моей дочерью Энни я пережила такое, чего не пожелаешь заклятому врагу. А с моим Джулиусом… Но неужели вы считаете, что я должна перекладывать свои проблемы на других людей? Должна мешать им вернуться домой, когда их тошнит от автоматов-телепортеров, и пищевых автоматов, и, я не знаю, автоматов-автоматов…

– Кстати о пищевых автоматах, – перебил ее Уинтроп. – Вы видели мой новый пищевой фонограф? Последняя модель. Я услышал про него прошлым вечером, сказал, что хочу такой, и прямо с утра мне доставили новенький экземпляр. Никакой суеты, никаких неудобств, никаких денег. Что за мир!

– Но это не ваш мир, мистер Уинтроп. Вы ничего в нем не сделали, вы здесь не работаете. Даже если все бесплатно, вы не имеете на это права. Чтобы иметь такое право, надо принадлежать к этому миру.

– В их законах ничего про это нет, – рассеянно возразил он, открывая огромное яйцо и глядя на циферблаты, переключатели и втулки внутри. – Смотрите, миссис Бракс, двойные регуляторы громкости, двойные регуляторы интенсивности, тройные регуляторы витаминов. Что за прибор! С таким можно повысить содержание в пище масла, одновременно уменьшив ее сладость при помощи этой штуковины… а при помощи этой кнопки можно сжать всю порцию в один глоток, чтобы осталось место для других композиций. Хотите попробовать? Я поставил последний номер Унни Оэгеле, нового композитора с Альдебарана: «Воспоминания о марсианском суфле».