Наш командир сказал, что нынешний французский президент Мак-Магон, между прочим «герой осады Севастополя», обливается холодным потом, наблюдая, как Железный канцлер шушукается с нашими и российскими дипломатами в Константинополе. О дальних рейдах наших бомбовозов все уже достаточно хорошо наслышаны. Мак-Магон, наверное, боится, что однажды мы навестим его резиденцию в Елисейском дворце. Знает кошка, чье мясо съела, вот и нервничает. Не полезли бы тогда французы под Севастополь, типа мстить за Бородино – может быть, и спали бы сейчас спокойно.

Но мне сейчас надо думать не о высокой политике. На берегу меня наверняка ждет Оленька, а в моей каюте разложены в аккуратные коробочки – приготовленные ей в подарок безделушки. Кое-что – это результат наших лихих каперских набегов на британские коммуникации. Рэкетиры из Туманного Альбиона, даже несмотря на опасность напороться на наши крейсера, продолжали грабить несметные богатства Индии.

Все, наверное, помнят про золотые и серебряные галеоны, отправлявшиеся из Нового Света в Испанию. Но грабеж британцами своих колоний, если и не сопровождался такой резней и беспределом, как походы конкистадоров, по количеству трофеев мало чем от них отличался. Просто джентльмены не любили афишировать свои преступления. Откуда-то в британской казне появлялись новые драгоценные камни, а в Британском музее – новые произведения искусства, законные владельцы которых и до наших дней не могут ни в одном международном суде доказать свои права на имущество.

Вот и нам удалось перехватить один быстроходный клипер, перевозивший награбленное в Индии по трансафриканскому маршруту. Пароходам из эскадра Макарова нечего было и тягаться с ним в скорости.

Но вот от вертолета с вооруженными до зубов морскими пехотинцами на его борту даже быстроходный клипер не смог уйти. После сброшенной прямо перед его форштевнем глубинной бомбы и пары предупредительных очередей из пулемета клипер спустил паруса и лег в дрейф. Потом подоспели катера, а за ними «Североморск», и, в самом конце, Макаров со своими архаровцами.

Добыча была сказочной. Слитки золота, серебра, шкатулки с жемчугом, драгоценными камнями и готовыми ювелирными изделиями. Три четверти всей добычи было перегружено на «Североморск», а остальное распределено между кораблями Макаровской эскадры. Таковы были условия договора, заключенного правительством Югороссии и каперами.

Ну, и поскольку нам уже было пора возвращаться домой, командование решило премировать нас ценными подарками. Две с лишним сотни драгоценных безделушек, примерно одинаковой стоимости, получили условные номера лотов. Все, от командира до простого матроса и морпеха, тянули, как на экзамене, билет, а затем получали из рук корабельного финансиста пару серег, кольцо с камнем или жемчужное колье – кому как повезет.

Хотя, если сказать честно, в нашем прошлом такие вот безделушки с брюликами могли позволить себе не иначе как дочки олигархов или содержанки миллионеров – безголосые поп-звезды. Мне для подарка Оленьке достались парочка миленьких золотых сережек с голубыми камушками и нитка жемчуга. Два предмета, потому что непосредственные участники захвата, прыгавшие в подвесных системах на палубу клипера, получили право вытянуть по два билета. Так что мне есть чем порадовать моего чертенка.

В первую очередь к борту «Североморска» подошли два больших катера, на которых прибыла специальная команда по осмотру и учету нашего драгоценного груза. Обратным рейсом на берег отправились первые отпускники, в том числе и я. Весь наш взвод был отпущен на берег, а в противодиверсионный наряд заступили бойцы из состава гарнизона базы.

Вот все ближе и ближе набережная. Я уже вижу Ольгу, приплясывающую от нетерпения у самого парапета. Рядом с ней журналистка Ирина и еще какой-то высокий статный военный, похоже из местных. Так, вспоминаю здешние сплетни – это же Серж Лейхтенбергский, сердце которого наша телезвезда разбила вдребезги с первого взгляда. Красавец, храбрец, рубака, в нашем времени павший от пули в голову на поле боя. Одним словом – наш человек, хоть и внук императора Николая I. Чего у местных не отнять, это того, что дети элиты тянут лямку, как все, и не дрогнув идут под пули. Пока еще идут.

Когда до набережной остались считаные метры, в нашу честь духовой оркестр грянул гимн Югороссии – еще одна переделка с гимна СССР: «Союз нерушимый народов свободных сплотила навеки Великая Русь…» Правда, на этот раз обошлось без Михалкова-старшего…

Женщины притихли, а мужчины сняли головные уборы. Вот так, под наш старый-новый гимн мы и ступили на берег. Ольга, никого не стесняясь, с детской непосредственностью сразу же подбежала ко мне и схватила за руку. Крепко, крепко, как будто я куда-то собирался от нее убежать. Серж и Ирина смотрели на нас со снисходительными улыбками, как умудренные жизнью взрослые родители на проказы детей. Всем своим видом моя ненаглядная показывала, что теперь она меня никуда-никуда не отпустит.

Когда отзвучал гимн и все немного расслабились, я аккуратно высвободил руку и в первую очередь надел на тонкую шею Оленьки сложенную втрое нить индийского розового жемчуга, а потом вручил ей коробочку с сережками.

– Это тебе, Оля, – сказал я, – в знак любви и за то, что ты меня ждала и верила.

Она сначала порозовела, почти в тон этим самым жемчужинам, потом, привстав на цыпочки, тихонько чмокнула меня в щеку. Очевидно, более бурные выражения эмоций отложены на потом, когда вокруг будет не так людно и рядом останутся только свои. Закончив с поцелуйным ритуалом, она спрятала коробочку с серьгами в свою сумочку и снова клещом вцепилась в мою руку.

Как я понимаю, официальная часть на этом еще не была закончена, и мне предстояло первое в моей жизни знакомство с августейшей особой. Ну-с, посмотрим, каков он, императорский внук?

– Здравствуйте, Игорь, – как-то немного робко и неловко обратился ко мне он. – Ольга мне о вас все уши прожужжала.

– Здравствуйте, Сергей, – в тон ему ответил я. – О вас и вашей невесте нам все уши прожужжал солдатский телеграф. Берегите Ирину. Она делала то, на что способен не каждый мужчина, безоружная, только с одной камерой, шла вместе с такими, как мы, прямо в огонь.

– Я знаю это и восхищаюсь ее храбростью, – ответил Серж. – Но сейчас есть еще одно дело. Поскольку я нахожусь здесь, ее отец, полковник Пушкин, просил меня проследить за тем, чтобы с его дочерью ничего не случилось. К себе в полк он ее забрать не может, а отправлять ее в имение тетки – это напрасный труд, ибо она все равно сбежит, или прямо с дороги, или на второй-третий день по прибытии на место. Тем более что такая страсть. Если Ольга вобьет себе что-нибудь в голову, ее совершенно невозможно переубедить.

Вот Александр Александрович и просил меня глянуть на новоявленного жениха. Теперь я спокойно могу отписать ему, что партия Ольги выше всяких похвал. Жених храбр, умен, красив. Совсем молод, а уже поручик гвардии и замечен начальством. С дамами обходителен и галантен…

С каждым словом Сергея Лейхтенбергского обращенные на меня глаза Ольги раскрывались все шире и шире, а рука сжимала мою все сильнее и сильнее. Наконец она раскрыла рот и произнесла: