Джейми заметил, что Брианна мгновенно вернулась мыслями к остаткам костра на краю скалы.

– Оставь это, девочка, – сказал он тихо. – Это ворожба. Не надо это трогать.

Потом он сошел со скалы и пошел к тропинке – Джемми у него за спиной, а Герман крепко схвачен за шкирку. Оба мальчика хихикали, пока Джейми прокладывал дорогу в скользкой грязи.

Брианна забрала лопату и рубашку Джейми с берега и нагнала их по пути к Большому Дому. Вечерний бриз дул сквозь деревья, заставляя ее поежиться в мокром платье, но тепла от ходьбы было достаточно, чтобы не замерзнуть.

Герман что-то напевал про себя, шагая рука в руке с дедом, его маленькая светлая голова качалась туда-сюда, как метроном.

Джемми блаженно и обессиленно вздыхал, ногами обхватив талию Джейми, а руками обняв его за шею, он прижал свою загорелую щеку к истерзанной дедовой спине. Потом его посетила какая-то идея, потому что он вдруг громко чмокнул Джейми между лопаток.

Ее отец резко остановился, почти уронив внука, и издал странный высокий гортанный звук, который заставил ее рассмеяться.

– Так лучше? – серьезно спросил Джем, подтягиваясь повыше, чтобы заглянуть деду в лицо.

– Да, парень, – заверил его Джейми, и его лицо дернулось. – Гораздо лучше.

Москиты и мошкара уже набирали силу. Она махнула перед собой, чтобы разогнать облако мошек и прихлопнула комара у Германа на шее.

– Ай, – отреагировал он, подняв плечи, но продолжил петь, ничуть не потревоженный.

Рубашка Джемми была тонкой, из поношенного полотна, перешитая из старой рубашки Роджера. Одежда высохла, облегая его тело, плотное и крепкое, ширина его маленьких хрупких плеч перекликалась с шириной других плеч, старше и крепче, за которые он цеплялся. Она перевела взгляд от рыжеволосых мужчин к напевающему Герману, тонкому как тростинка и выглядящему особенно изящным в перекличке света и тени. Брианна подумала о том, до чего же красивые мужчины все трое.

– Кто были те плохие люди, дедушка? – спросил Джемми сонно, его голова качалась в такт шагам Джейми.

– Чужаки, – ответил Джейми кратко. – Английские солдаты.

– Английские канальи, – добавил Герман, прекратив петь. – Одни из тех, которые отрезали руку моему папе.

– Это они? – Джемми поднял голову, на секунду пробудившись, но тут же с глухим стуком уронил ее между лопатками Джейми, заставив деда крякнуть. – Ты убил их своим мечом, дедушка?

– Кое-кого.

– Я убью остальных, когда вырасту, – объявил Герман. – Если кто-то остался.

– Полагаю, остался. – Джейми подтянул Джемми чуть повыше, отпуская руку Германа, чтобы плотнее прижать к себе обмякшие ноги Джемми.

– И я, – пробормотал Джемми, не в силах бороться со сном, – я тоже их убью.

На развилке Джейми передал Брианне сына, который уже крепко спал, и забрал у нее свою рубашку. Он натянул ее, убирая с лица растрепанные волосы. Отец улыбнулся ей, затем наклонился и нежно поцеловал в лоб, положив одну руку на круглую рыжую головку Джемми, лежащую у нее на плече.

– Не беспокойся, девочка, – мягко сказал он. – Я поговорю с Мордехаем. И с твоим мужчиной. А ты позаботься пока об этом малом.

* * *

«Это личные дела», – сказал ее отец.

Главный смысл заключался в том, чтобы она оставила тот костер в покое. И она, возможно, так и поступила бы, если бы не пара деталей. Первая – Роджер пришел домой затемно, насвистывая песенку, которой, как он сказал, научила его Эми Маккаллум. И второе – небрежное замечание ее отца о том, что костер возле ручья пах шотландским высокогорьем.

У Брианны был чуткий нос, и она чуяла недоброе. Она наконец-то поняла – с опозданием, – что заставило Джейми сделать такой вывод. Резкий медицинский запах был запахом йода, запахом жженых морских водорослей. Так же давным-давно пах костер из морских водорослей возле Аллапула, куда Роджер возил ее на пикник.

Конечно, на побережье были водоросли, но вряд ли кто-то привез их оттуда в горы. При этом не исключено, что водоросли могли привезти из Шотландии рыбаки, как некоторые эмигранты возят с собой землю из дома в напоминание о покинутой родине.

«Ворожба», – сказал отец. А песня Роджера, которой его научила Эми Макаллум, называлась, как он сказал, «Чары по часовой стрелке».

Все это ничего не доказывало. Тем не менее она упомянула маленький костер и его содержимое в разговоре с миссис Баг, просто из любопытства. Миссис Баг прекрасно разбиралась в гэльской ворожбе.

Женщина задумчиво сдвинула брови и сжала губы, услышав описание.

– Кости, говоришь? Какие кости? Животного или человека?

Брианна почувствовала, как по спине пробежала дрожь.

– Человека.

– О, ох. Есть такие заговоры, для которых используют могильный прах или кости.

Упоминание о золе, видимо, напомнило миссис Баг о чем-то, потому что она взяла большую миску для замесов из теплой золы очага и заглянула в нее. Хлебная закваска испортилась несколько дней назад, и миску с мукой, водой и медом поставили в дымоход в надежде добыть диких дрожжей из проходящего воздуха.

Круглая маленькая шотландка хмуро посмотрела на миску, покачала головой и поставила ее обратно, коротко пробормотав что-то на гэльском. Ну разумеется, подумала Брианна, слегка развеселившись, ведь должна быть молитва для привлечения дрожжей. Какой святой заступник в ответе за дрожжи?

– То, что ты нашла возле ручья – водоросли, кости и плоский камень, – сказала миссис Баг, возвращаясь одновременно к шинковке репы и к их разговору, – это любовные чары, девочка. Некоторые называют их «злоба северного ветра».

– Хорошенькое название для любовных чар, – отозвалась Бри, глядя на миссис Баг, которая засмеялась.

– Ох, погоди-ка, удастся ли мне это вспомнить? – задала она себе риторический вопрос. Женщина вытерла руки о фартук, сложила их на талии и продекламировала в несколько театральной манере:

Миссис Баг опустила руки, взяла другую репу, ловко разрезав ее на четыре части, и бросила куски в котел. – Ты, надеюсь, не намерена такое практиковать?