– Я сделаю все, как вы сказали, – процедил он сквозь зубы.

Кейси положил на стол фотографию.

– Это образец, с которого надо сделать слепок.

– Но мне необходимо увидеть человека живым.

– Нет проблем. На обратной стороне фотографии адрес, по которому вы найдете этого парня. Он к нам не имеет никакого отношения. Говорить с ним не надо, но посмотреть его вы сможете. В этом вам сможет помочь мистер Малик. Человек от нас далекий, но мы оплачиваем некоторые его услуги. Поезжайте туда завтра же.

– Не указывайте мне, что я должен делать! Кейси усмехнулся.

– Подумайте о своей тикалке, Филл. У вас плохой цвет лица и пот выступает слишком в большом количестве. Если бы Шарлотта была поумнее, я предположил бы тогда, что она вас чем-то травит. Не торопитесь вносить ее имя в завещание.

– Убирайся вон! – вскочил на ноги Филл.

– До пятницы, профессор.

Кейси, как кошка, неслышно вышел из комнаты. Несколько минут хирург стоял неподвижно. У него тряслась нижняя губа, а мокрые седые волосы прилипли ко лбу. О полиции он не думал. Полгода они тратят впустую деньги налогоплательщиков, а результатов ноль! Он знал, что ему придется подчиниться и выполнить требования, но предчувствие говорило, что Шарлотта уже не вернется к нему. Филл не мог обосновать своей тревоги, но он был убежден, что потерял ее навсегда.

Вдруг в его глазах сверкнул огонек. Он вскрикнул:

– Это сон! Это блеф… Шарлотта! Где ты, детка? Где наш кофе?

Он выскочил в коридор и побежал на кухню. Все это ему почудилось! Никакого кошмара не было!

Влетев на кухню, он увидел открытую дверь черного хода и две чашки остывшего кофе на столе…

Дэйтлон видел из окна кабинета, как Слим провел в дом женщину. Спустя полчаса прошел Кейси. Сейчас его не интересовали результаты их работы. Он разговаривал с Руди Маликом второй час и никто им не мешал. Малик настоял на этом разговоре, и Дэйтлон терпел его. Малик высказал разработанный им план действия. Возможно, Крис не стал бы выслушивать старика до конца, но он начал с того, чем закончил, покойный Доккер. Он заговорил о пластической операции. Идея Малика перехлестнулась с идеей Доккера. Когда два далеких друг от друга человека развивают одну и ту же мысль, то к ней стоит прислушаться. А когда эту идею выдвигают такие опытные и грамотные люди, то к ней нужно отнестись бережно.

– Итак. Руди, ваш основной аргумент?

– Я уже изложил его дважды. У вас остался один человек. А вдвоем вы ничего не сделаете. А главное, что вы сохраните деньги. С вашей гибелью они пойдут коту под хвост. Времени уже нет! Вы до сих пор не поняли, что находитесь в капкане. Вас держат лишь для того, чтобы вы делали отчисления. Они боятся вас брать только потому, что не знают, где вы держите деньги. Месяц назад вы еще представляли из себя угрозу. У вас была сила, но сейчас у вас никого нет. Вы можете скрывать свои потери, но первый же налет на стоящий банк вас выдаст с головой.

– Ну и какой же мне найти повод?

– Простой. Самый простой. Приближение зимы. Холод, гололед, снег. Отход в южные штаты, где вас еще не знают, где нет достойных противников – это блестящий стратегический ход.

– А если его осуществить в действительности?

– Вы сгорите под южным солнцем в два дня. Забыли, сколько вам потребовалось времени, чтобы вырыть эту берлогу?! Подготовительный период нужно осуществлять одному, без засветки. Ваши люди вас погубят. Они вас не поймут, они полезут в бой. Вы только потеряете время, авторитет и актуальность. Погибать надо в зените славы – это рождает легенды. А возрождаться из пепла, чтобы быть собственным подобием? зачем? Кого вы удивите? Чем? Вы уже перегрели публику. Все, что вы хотели доказать, вы доказали. Ваш момент на небосводе в созвездии славы кончился. Вы несете потери, и ваша гибель закономерна. Но я вам предлагаю обмануть смерть.

– Хорошо, Руди, я подумаю над вашим планом. Возможно, я приму его с некоторыми поправками.

– Готов это обсудить. – Нет. Вы будете знать только свое звено работы. Этот механизм должен сработать точнее, чем швейцарские часы.

В кабинет вошла Тэй.

– Я не помешала?

– Нет, дорогая. Проводи великого стратега, а я иду в гостиную, Брэд вернулся.

Кейси грелся у камина со стаканом виски в руках.

– Все в порядке? – спросил Дэйтлон.

– Конечно. Профессора не пришлось долго уговаривать. Он согласился. Мы привезли его подружку, это предостережет Филла от необдуманных поступков. Она для профессора значит больше того, чем от него требуется.

– Я не люблю похитителей. Ленивый народ. Им слишком легко достаются деньги.

– За похищение человека можно схлопотать двадцать лет. Они рискуют головой. У каждого свои сложности… Тебя что-то беспокоит?

– Мое лицо. – Крис закурил и, выпустив кольцо дыма, сел на диван. – Не очень просто отказаться от своего лица. Как-никак, но я привык к собственной физиономии.

– У тебя очень скудный выбор. Либо ты прощаешься с лицом либо с жизнью.

Дэйтлон стрельнул взглядом в Кейси, и тот увидел горечь и злобу.

– И ты туда же?! Не рано ли завели траурную музыку?

– Надо смотреть правде в глаза. Ты хочешь оставить пять миллионов наследства банкирам? Я помню непробиваемую стену твоей уверенности, когда ты пришел нанимать меня. Это подкупало. В этом был смысл, логика. А теперь все смахивает на упрямство капризного ребенка.

– Жаль, что говоришь мне об этом ты, нас осталось двое. Слим и Джо – это не гвардия. Это прислуга. К сожалению, они не способны на крупные дела. Мальчишку нужно оставить. Он смышленый парень, пусть устраивает свою жизнь и жизнь Бетти. Тони говорил, что он подружился с его дочерью. Чико может стать ее опекуном. Стив? Мне нечего о нем сказать. Этот человек не из нашего стада. Люк? Возможно, он хорошо стреляет, но не это важно. Человек, который много лет проходил в холуях, лишен инициативы. Он исполнитель, а значит требует внимания со стороны. Непозволительная роскошь. Как ни крути, а нас осталось двое.

– Против целой армии джи-менов. Люк мне не нравится. У него нехорошие глаза, и он что-то задумал. Мы ходим по лезвию бритвы.

– Задумал? Так не мешай ему осуществлять его задумку. Мы должны знать все о своих делах. Я хочу набрать настоящих ребят и махнуть в Техас. Здесь стало слишком тревожно, и зима наступает на пятки. Месяца два в Техасе и на Филиппины, на покой.

– Последние слова в твоих устах звучат коряво. Ты их никогда не произносил раньше. Я не верю в твою искренность.

– Ее нет, потому что нет уверенности в завтрашнем дне.

Крис выбросил свое тело с дивана и прошелся по комнате. Казалось, что его лицо высечено из глыбы льда. Подойдя к окну, он уперся локтем в раму и взглянул в сад, освещенный огнями с веранды. Он смотрел на цветы, словно искал в них ответы на поставленные и нерешенные вопросы.