3 марта, еще не приняв решение насчет министра обороны, правительство опубликовало свою «Белую книгу», согласно которой предполагался рост вооруженных сил, флота и авиации. Но Суинтон, комментируя данные Министерства авиации о производстве самолетов Германией с 1500 к апрелю 1937 г., а в следующем году 2000, сказал: «Я чувствую себя обязанным выразить обеспокоенность по поводу подобных оценок, как бы тщательно они ни готовились. Следует учитывать, что возможности немецкой авиационной промышленности огромны».

7 марта Гитлер ввел свои войска в Рейнскую область, суверенную территорию Германии, демилитаризованную победившими союзниками в 1919 г. Через два дня, выступая перед лейбористами, Эттли критиковал новые предложения правительства по обороне как чересчур воинственные. А 10 марта Черчилль в палате общин предложил меры, которые, по его мнению, были необходимы: подготовить промышленность к тому, чтобы ее можно было перевести на производство военной продукции, как он выразился, «нажатием кнопки» и создать структуру будущего министерства боеприпасов.

Говоря о заявленной в «Белой книге» невозможности реорганизации территориальной армии, Черчилль спросил: «Вам нужно что-нибудь еще, кроме этой знаковой фразы, для доказательства того, что промышленность до сих пор не реорганизована? Какое же это разочарование для смелой молодежи нашей страны, когда она увидит, что должен пройти еще длительный период – даже в такое тревожное время, – прежде чем территориальная армия сможет быть реорганизована».

Впрочем, Черчилль и похвалил «Белую книгу» как шаг хотя и запоздалый, но в правильном направлении, и одобрил решение Невилла Чемберлена создать особый финансовый комитет для контроля над расходами. «Когда дело зашло так далеко, – сказал он, – экономия уже невозможна. Это часть цены, которую нации платят за то, что их застигли врасплох. Тем более необходимо приложить максимальные усилия, чтобы предотвратить нынешнее расточительство. Но при всем желании Британия не сможет увеличить выпуск вооружений, предусмотренных новой «Белой книгой», из-за пределов возможностей промышленного производства. Создано впечатление, что мы догоняем Германию и что с каждым месяцем наше положение улучшается. Но это заблуждение. На самом деле все наоборот. Целый год Германия все сильнее и сильнее обгоняла нас, и, по-видимому, эту тенденцию не удастся переломить еще много месяцев в следующем году. Даже если наши новые программы будут выполнены, к концу нынешнего года мы относительно Германии будем выглядеть куда хуже, чем сейчас, несмотря на наши чрезвычайные усилия. Причины этой прискорбной ситуации лежат в прошлом».

Военная слабость страны уже начинала отрицательно влиять и на британскую дипломатию. 12 марта на заседании Комитета по иностранным делам палаты общин Черчилль заявил о необходимости создать координированный план под эгидой Лиги Наций, чтобы помочь Франции противостоять Германии в Рейнской области. Ему ответил Хор, сказавший, что страны, которые могли бы участвовать в этом, «совершенно не готовы с военной точки зрения». Это, как отметил один наблюдатель, «определенно всех отрезвило». На следующий день в Evening Post вышла статья Черчилля, в которой он писал: «Только усиление отдельных слабых государств может восстановить в Европе власть закона. Только таким путем можно остановить ужасающее, глупое, неуклонное сползание к войне в 1937 или 1938 г. Чтобы сохранить мир, существует только один путь: соединить превосходящие – морально и физически – силы, поддерживающие международное право».

14 марта правительство наконец объявило о создании нового Министерства координации оборонных мероприятий. На пост министра был избран генеральный атторней сэр Томас Инскип. Линдеман назвал это назначение «самой циничной штукой с тех пор, как Калигула назначил консулом своего коня». Сэр Уильям Гуденаф, адмирал в отставке, написал Черчиллю: «То, что после всех великих трудов гора родила настолько маленькую мышь, глубоко разочаровывает. Я надеялся – все мы надеялись – на кого-нибудь, кто понесет факел, чтобы вести нас и освещать нам путь. Это проблема из тех, что решаются только отставкой. ПРОКЛЯТЬЕ».

В своем дневнике Чемберлен отметил: «Милитаризация Рейнской области предоставила отличный повод отказать и Уинстону, и Сэму. Европейская репутация обоих могла сделать опасным их участие в кабинете в критический момент. Инскип не вызовет отрицательной реакции. Он, возможно, не вызовет и энтузиазма, но зато с ним не будет и трудностей».

Вслед за милитаризацией Рейнской области Гитлер предложил провести переговоры по урегулированию англо-германских разногласий. 17 марта кабинет обсуждал будущее отношений с Германией. В протоколе было записано: «Наша цель была – использовать предложения Гитлера для достижения долговременного урегулирования».

После этого те, кто был уверен, что с нацистской Германией невозможно никакое «долговременное урегулирование», стали видеть в Черчилле своего лидера. Уигрэм, разделявший мнение многих сотрудников в Министерстве иностранных дел, считал, что именно Черчилль может успешно возвысить голос против все более активной прогерманской пропаганды. В середине марта он привез в Чартвелл копию секретной депеши сэра Хораса Рамбольда, посла Великобритании в Берлине с того времени, как Гитлер пришел к власти. Дипломат предупреждал о размахе территориальных притязаний Германии. «Станет ли Австрия следующей в списке успехов Гитлера? – задавал вопрос Черчилль. – Возглавит ли Британия эффективный союз государств, напуганных Германией?» Чтобы способствовать созданию такого союза, в начале апреля он с одобрения сэра Роберта Ванситтарта пригласил советского посла Ивана Майского на обед.

6 апреля в палате общин дебатировался вопрос о продлении экономических санкций против Италии. Черчилль на этот раз выступил против санкций: они не помогли спасти Абиссинию и только увеличили противоречия с Италией, и теперь Британии придется держать больше сил в Средиземноморье. Тем самым санкции привели к большим расходам на флот. По мнению Черчилля, политика санкций лишь отвлекла внимание от немецкой угрозы Европе. «Гитлер, – говорил он, – разорвал все договоры, поставил гарнизоны в Рейнской области и создал там линию новых укреплений». Через шесть месяцев, по его мнению, это позволит немецкой армии напасть на Францию через Бельгию и Голландию. Как только эти две страны у побережья Северного моря будут завоеваны, под угрозой окажется безопасность самой Британии.

Как только Германия, предупреждал Черчилль, почувствует себя достаточно сильной, чтобы бросить вызов Франции, положение Польши, Чехословакии, Югославии, Румынии, Австрии и Прибалтийский государств «резко изменится». Некоторые из них будут вынуждены добровольно примкнуть к Германии, другие будут присоединены силой. «Где тогда будем мы? – спросил он и снова предостерег Британию от любой попытки договориться с Германией от лица Европы. – У нас нет ни солидарности во взглядах, ни достаточных средств национальной обороны, чтобы претендовать на доминирующую роль».

19 апреля Хенки обедал в Чартвелле. Черчилль убеждал его в необходимости создать министерство боеприпасов. «Он просто из кожи вон лез, – написал потом Хенки Инскипу, – доказывая, что не ищет должности для себя». Черчилль предложил Хенки план, который тот назвал фантастическим: отправить часть британского флота в Балтийское море, с тем чтобы она базировалась в одном из русских портов и постоянно обеспечивала британское превосходство над Германией на море. Он также хотел, чтобы Инскип собрал все возможные сведения о военных возможностях России как союзника.