кормил голубей, которые копошились в траве, завывал на длинноногих гиббонов, сидящих высоко на бамбуковых стропилах. Во время визита Малия была очарована одним из тигров, и тетя купила ей в сувенирном магазине маленькое чучело огромной кошки. У "Тигра" были толстые лапы, круглый живот и непостижимая улыбка Моны Лизы, и они с Малией стали неразлучны — хотя к тому времени, как мы добрались до Белого дома, его шерсть была немного хуже, чем обычно: он пережил пролитую еду, несколько потерь во время ночевок, многочисленные стирки и короткое похищение от рук озорной кузины.

Я был неравнодушен к Тайгеру.

"Ну, — продолжала Малия, — я делала доклад о тиграх для школы, и они теряют свою среду обитания, потому что люди вырубают леса. И это становится все хуже, потому что планета становится теплее из-за загрязнения. Кроме того, люди убивают их и продают их мех, кости и прочее. Поэтому тигры вымирают, что было бы ужасно. И поскольку вы президент, вы должны попытаться спасти их".

Саша добавил: "Ты должен что-то сделать, папа".

Я посмотрел на Мишель, которая пожала плечами. "Вы — президент", — сказала она.

Правда в том, что я была благодарна своим маленьким дочерям за то, что они не стеснялись указывать на ответственность окружающих их взрослых за сохранение здоровой планеты. Хотя я всю жизнь прожила в городах, многие из моих лучших воспоминаний связаны с природой. Отчасти это результат моего гавайского воспитания, где прогулки по пышным горным лесам или послеобеденное купание в бирюзовых волнах — это право по рождению, которое дается так же легко, как выйти за порог дома, — удовольствия, которые ничего не стоят, никому не принадлежат и доступны всем. Время, проведенное в Индонезии, когда я бегал по террасам рисовых полей, наблюдая за водяными буйволами с покрытыми грязью мордами, укрепило мою любовь к открытому пространству; так же, как и мои путешествия в двадцатые годы, когда — благодаря отсутствию привязанностей и терпимости к дешевому жилью — у меня был шанс пройти по тропам Аппалачей, сплавиться на каноэ по Миссисипи и посмотреть на восход солнца над Серенгети.

Моя мать укрепила эту привязанность к миру природы. В величии его устройства — скелет листа, труды муравьиной колонии, сияние белоснежной луны — она испытывала удивление и смирение, которые другие приберегали для религиозного поклонения, а в юности она читала нам с Майей лекции о том, какой вред люди могут нанести, когда небрежно строят города, добывают нефть или выбрасывают мусор. ("Подними фантик от конфеты, Бар!") Она также указывала, что бремя такого ущерба чаще всего ложится на бедных, у которых нет выбора, где жить, и которые не могут защитить себя от отравленного воздуха и загрязненной воды.

Но если моя мать и была в душе экологом, я не помню, чтобы она когда-либо применяла этот ярлык к себе. Я думаю, это потому, что большую часть своей карьеры она провела, работая в Индонезии, где опасность загрязнения окружающей среды меркла по сравнению с более непосредственными рисками, такими как голод. Для миллионов деревенских жителей, живущих в развивающихся странах, добавление угольного электрогенератора или новой, дымящейся фабрики часто представляло собой лучший шанс получить больший доход и избавиться от изнурительного труда. Для них забота о сохранении нетронутых ландшафтов и экзотической дикой природы была роскошью, которую могли позволить себе только западные люди.

"Нельзя спасти деревья, игнорируя людей", — говорила моя мама.

Это представление о том, что для большинства человечества забота об окружающей среде возникает только после удовлетворения основных материальных потребностей, осталось со мной. Годы спустя, будучи общественным организатором, я помог мобилизовать жителей общественных домов, чтобы они добились очистки асбеста в своем районе; в законодательном собрании штата я был достаточно надежным "зеленым", чтобы Лига избирателей за сохранение окружающей среды поддержала меня, когда я баллотировался в Сенат США. Оказавшись на Капитолийском холме, я критиковал усилия администрации Буша по ослаблению различных законов по борьбе с загрязнением окружающей среды и выступал за сохранение Великих озер. Но ни на одном этапе своей политической карьеры я не делал экологические вопросы своей визитной карточкой. Не потому, что я не считал их важными, а потому, что для моих избирателей, многие из которых принадлежали к рабочему классу, плохое качество воздуха или промышленные стоки отходили на второй план по сравнению с потребностями в лучшем жилье, образовании, здравоохранении и рабочих местах. Я решил, что о деревьях может беспокоиться кто-то другой.

Зловещие реалии изменения климата заставили меня изменить свою точку зрения.

С каждым годом прогноз, казалось, ухудшался, поскольку все увеличивающееся облако углекислого газа и других парниковых газов — от электростанций, заводов, легковых и грузовых автомобилей, самолетов, промышленного животноводства, вырубки лесов и всех других признаков роста и модернизации — способствовало рекордным температурам. К тому времени, когда я баллотировался в президенты, ученые были единодушны в том, что в отсутствие решительных, скоординированных международных действий по сокращению выбросов глобальная температура в течение нескольких десятилетий поднимется еще на два градуса по Цельсию. После этого на планете может начаться ускоренное таяние ледяных шапок, подъем океанов и экстремальные погодные условия, из которых уже не будет возврата.

Человеческие жертвы быстрого изменения климата трудно предсказать. Но по самым приблизительным оценкам, адское сочетание сильных прибрежных наводнений, засухи, лесных пожаров и ураганов может привести к перемещению миллионов людей и превышению возможностей большинства правительств. Это, в свою очередь, увеличит риск глобальных конфликтов и болезней, переносимых насекомыми. Читая литературу, я представлял себе караваны потерянных душ, бредущих по растрескавшейся земле в поисках пахотных земель, регулярные катастрофы размером с Катрину на всех континентах, островные государства, поглощенные морем. Мне было интересно, что случится с Гавайями, или великими ледниками Аляски, или городом Новый Орлеан. Я представлял, как Малия, Саша и мои внуки будут жить в более суровом, более опасном мире, лишенном многих чудесных достопримечательностей, которые я считал само собой разумеющимися, когда рос.

Если я хочу возглавить свободный мир, решил я, мне придется сделать изменение климата приоритетом моей предвыборной кампании и моего президентства.

Но как? Изменение климата — одна из тех проблем, с которыми правительства, как известно, плохо справляются, требуя от политиков введения разрушительной, дорогостоящей и непопулярной политики сейчас, чтобы предотвратить медленно развивающийся кризис в будущем. Благодаря работе нескольких дальновидных лидеров, таких как бывший вице-президент Эл Гор, чьи усилия по просвещению общественности о глобальном потеплении принесли Нобелевскую премию мира, и который продолжает активно бороться за смягчение последствий изменения климата, уровень осведомленности постепенно растет. Молодые, более прогрессивные