с понедельником Страстной недели. Заканчивая ее, Украинцев говорил, что рад бы дело кончить сегодня и готов сидеть с думными людьми хотя бы до самой ночи, «понеже в иной день на нынешней неделе съезжаться ему с ними, думными людьми, некогда: близко праздник светлого Христова Воскресенья, и наступила ныне неделя у христиан постная, Христовых Страстей, о чем ведает подлинно и сам он, Александр. И хотелось ему, посланнику, в те нынешние святые и постные дни воздать благодарение Господу Богу, якоже у христиан ведется, постом и молением, а потом и покаянием ко очищению всякого греха». Это заявление Украинцева дало повод Маврокордато сказать о благосклонном отношении рейз-эфенди к православной вере. «И Александр говорил, что-де товарищ его рейз-эфенди хотя мусульманского закона, однакож благочестие любит и веру христианскую зело похваляет против римского папежского закона отменно. И про то-де он ведает, что у православных христиан нынешняя Страстная неделя содержится в великом почитании и в посте и что близко праздник светлое Христово Воскресенье, он рейз, знает же и для того-де откладывает он, рейз, в съезде с ним, посланником, до святые недели. А на той неделе учинят они, думные люди, с ним, посланником, такой же счастливой съезд в среду, то есть апреля в 3-й день»[894]. На праздник Пасхи Маврокордато прислал посланникам в подарок «баранов молодых», и на XVI конференции 3 апреля, в среду на Пасхе, Украинцев приносил ему за эту присылку благодарность, на что Маврокордато заметил: «А что он… прислал к нему такую малую присылку баранов, и в том бы он, посланник, его не осудил»[895].

На Пасхе среди проживающих на посольском дворе русских пленников, которые должны были отправиться на русском корабле на родину, появилась какая-то подозрительная болезнь. Занимая Украинцева разговором перед XVII конференцией 10 апреля в ожидании прибытия думных людей, сын Маврокордато Николай спрашивал: «Все ли у них, посланников, милостию Божиею, поводится благо и пребывающие при них люди в добром ли здравии?», на что Украинцев отвечал, что «по се время, милосердием Божиим, при них будучие люди все живы, только-де два человека невольников померли, один на Святой неделе в пятницу, а другой сего числа». Николай дал предостерегающий совет: «Зело-де им, посланником, надобно опасаться и впредь от тех полоняников, потому что они сволочь[896] из розных мест, и опасно, чтоб не нанесли какого вреду или поветрия, и спрашивал, сколько дней они в болезни лежали». На заявление посланника, что «первой-де полоняник немоществовал многие дни, а другой умер, поскорбев немного», Николай сказал: «Довлеет-де того последнего умершего осмотреть дохтуром, нет ли на теле его каких заповетренных язв, потому что-де и отца его, Николаева, недавно человек умер также скорою смертию и на нем-де осмотрели некоторые недобрые признаки, и затем-де отец его на том своем дворе ныне не живет, а переехал на иной двор»[897].

Турки прислали доктора для осмотра всех пленников, проживавших на посольском дворе, и на следующей XVIII конференции 13 апреля предложили Украинцеву переселиться на другой двор. Украинцев «благодарствовал ему, Александру, за присылку себе лекарств и для осмотру полоняников и на них моровых язв дохтура и сказал ему, что по досмотру дохторскому на тех полоняниках никаких моровых язв не явилось, и все они ныне в добром здравии пребывают. А до того досмотру он, посланник, в немалой был опасности, потому что два человека полоняников померли на одной неделе». Появившийся затем рейз-эфенди говорил, что «имели они немалое соболезнование, чтоб не заповетрились люди их, посольские, от приходящих из разных мест полоняников, о чем-де известно и великому везирю. И везирь-де ходатайством их, думных людей, велел для нынешнего приходящего (наступающего) вешнего и летнего времени и легкого воздуха отвесть им, посланникам, иной двор на берегу проливы Черноморской, понеже тот их, посланничей, двор, где ныне стоят, в глухом месте, не на большой улице, к Белому морю, и с Белого моря бывают у них ветры нездравые и в летнее время от того воздуха будет он им нездрав». Турки предлагали также всех полоняников, живших на посольском дворе, перевести на другой двор. Посланники были очень недовольны занимаемым ими помещением в глухом узком переулке, откуда не было никакого вида ни на море, ни на поле, однако Украинцев говорил, что им «на иной двор переезжать зело не хочется, а желают, как бы им получить скорой себе отъезд с того двора», и переезд на другой двор откладывал[898]. На XIX конференции 15 апреля Маврокордато говорил, что, «милосердием Божиим, нынешний день благоугодной и теплой является, и приходит время изрядное и веселое. И если-де ему, посланнику, угодно для легкого воздуха с прежнего двора переехать жить на иной двор, которой им по милости салтанова величества также и великого везиря назначен на берегу Черноморского гирла, и они б переезжали на тот двор хотя ныне». Украинцев не находил, однако, наступившее время достаточно теплым, а кроме того, опять повторил, что желал бы, окончив мирные переговоры, выехать из Константинополя с того же двора, на котором они стояли: «Зело-де ему хотелось того, дабы, начатое свое дело сверша, выехать отсюду из Царягорода из того ж двора, на которой он, посланник, сперва приехал, не переезжая на иные дворы. И чаял он тому делу совершения до приходящего нынешнего вешнего и летнего времени. И того-де нового двора пожелал он, посланник, не для себя, токмо для будущих при нем посланных с ним людей, чтоб в нынешнее приходящее вешнее и в летнее время от неспособного воздуха и от тесноты в прежнем дворе какого вреду им не учинилось и были б здравы и живы. И на тот-де новый двор переедет он, посланник, разве тогда, когда вящая теплота наступит, а ныне время еще холодно и ветер носит с северу, а не с полудня»[899].

На XX конференцию 24 апреля Маврокордато не приехал. Встречая Украинцева, явившегося также без товарища, Николай объявил ему: «Рейз-де эфенди будет с ним, посланником, в ответе один, а отец его Александр не будет для того, что-де болезнию одержим ножною и из двора своего никуды не выезжает. И чрезвычайной посланник говорил, что-де он о той отца его болезни слышал и зело ему, посланнику, не радостно, что отца его с ними сего числа на разговорех не будет. И спрашивал он, посланник, у него, Николая, какая у отца его в ногах болезнь случилась и прежде у него такая болезнь бывала ль? И Николай отвещал,