Тогда он будет в полной безопасности – сюда-то британцам не придет в голову сунуться. Да и наши переговоры пойдут гораздо быстрее.

– Вы правы, Федор Васильевич, – согласился я. – Надо только проделать все так, чтобы жизнь Бонапарта не подверглась при этом опасности…

* * *

30 мая (11 июня) 1801 года. Кёнигсберг.

Капитан Уильям Сидни Смит

– Согласно нашему плану, мистер Вильсон, – я намеренно не назвал его «сэром Робертом», ведь дворянского титула у него не было, – вы обязаны были застрелить Буонапарте через окно, а затем ваши люди ворвались бы в эту проклятую «Корону», убили бы всех его спутников и захватили все письменные материалы, дабы мы имели доказательства преступного сговора русских и якобинцев.

Вильсон побледнел и начал оправдываться, хотя, строго говоря, у меня не было никаких прав требовать у него отчета.

– Капитан, все действительно было готово к операции, но неожиданно для всех у корсиканца появились некие гости.

– Я дал вам полномочия убить любого, кто оказался бы на вашем пути, мистер Вильсон. Вы виновны в преступном бездействии.

– Капитан, выслушайте меня…

Я достал из нагрудного кармана песочные часы, которые я носил именно для подобных случаев, поставил их на стол и отчеканил:

– Мистер Вильсон, постарайтесь уложиться в две минуты, – и перевернул стеклянную колбу.

– Капитан, гости эти ни внешностью, ни поведением не были похожи ни на французов, ни на пруссов, да и на русских тоже не особенно – разве что если это были те самые таинственные «новые русские», появившиеся в окружении проклятого Павла.

Я вновь положил часы в тот же карман – если все обстояло именно так, то Вильсона действительно стоило послушать. А если нет, то этот выскочка сильно пожалеет…

– Вы их видели?

– Лишь мельком и лишь одного, капитан.

– Так откуда вам известно, что их больше?

– По словам прикормленной нами служанки из «Короны», она видела именно двоих. И смогла их описать. Увы, заметила она в первую очередь их рост – оба были, по ее словам, прямо-таки великанами – и то, что они были «очень красивы» – причем ее лицо становилось при этом задумчиво-мечтательным. И она еще обратила внимание на то, что они вели себя весьма вежливо, но намного более непринужденно, чем любые другие мужчины.

– То есть их было двое…

– Я не удивлюсь, если их окажется больше – может, она увидела не всех.

– Понятно… Когда именно они проникли в здание?

– Готов поклясться, капитан, что они не проходили ни через парадный, ни через черный ход – и тот, и другой хорошо видны из наших окон.

– Как вы можете это утверждать, если вы их не видели?

– По росту, капитан, и по поведению – никто нам не бросился в глаза.

– А ночью?

– Ворота запираются в девять часов, когда в это время года еще светло. Исключено, капитан, что мы их не заметили – смотрят все время двое, причем меняются через каждые четыре часа. Именно поэтому я решил повременить с исполнением нашего плана.

– Вы, как мне кажется, все же приняли правильное решение, – сказал я задумчиво. – А что с тех пор делает Буонапарте?

– Он ни разу не покидал гостиницы, в этом я уверен.

– Значит, так. Попытайтесь узнать, где эти люди находятся и как они проникают к якобинцу. Самого его пока не трогать – при всей заманчивости этой цели, «пятнистые» меня интересуют намного больше. Мне хотелось бы поговорить с вашим… О’Малли.

– О’Нил здесь, капитан.

И через пять минут ирландец вошел, почтительно поклонившись мне.

– О’Нил, скажите мне. Вы говорили, что знакомы с одним из «пятнистых».

– Только с мадемуазель Дарьей, сэр. Но она жутко зла на меня.

– Этой злюки здесь нет, в отличие от ее друзей. Вам поручается под предлогом знакомства с этой… Марией?

– Дарьей, сэр.

– Ну и имя… прямо персидский царь Дарий. Так вот, попытайтесь узнать, где можно найти ее друзей, а затем войти к ним в доверие.

Я ожидал, что он начнет меня расспрашивать о том, как это сделать, и собирался устроить «пэдди» нагоняй. Но он меня удивил:

– Сэр, я слышал, что некие необычные люди объявились в одной из ночлежек. Могу разузнать поболее, а затем… я кое-что придумал. А именно…

– Как вы это сделаете, меня мало волнует. Главное – результат. Вам нужны еще деньги?

– Да, нужны, и побольше, чем обычно. Готов впоследствии отчитаться за каждый пенни.

– Хорошо, О’Нил. Напишите только мне, сколько и в каких монетах…

* * *

30 мая (11 июня) 1801 года. Кёнигсберг.

Капитан ФСБ Денис Мечников. РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»

Интересно все же жить на свете! Если бы мне кто-нибудь пару месяцев назад сказал, что я буду вот так запросто общаться с Наполеоном Бонапартом, то человеку, сказавшему это, я посоветовал бы обратиться в учреждение, со стен которого питерская непогода так и не смыла желтую краску. В «домах хи-хи» во все времена хватало Наполеонов, Александров Македонских и прочих Гаев Юлиев Цезарей.

Но вот он, Наполеон Карлович, сидит рядом со мной в Кёнигсберге 1801 года и с большим интересом рассматривает «Винторез». Конечно, сие изделие тульских оружейников для него нечто новое, несравнимое ни с чем виденным ранее. А ведь Бонапарт был весьма продвинутым в военной технике того времени человеком.

– Послушайте, Дени, – спросил он у меня, – как эта штука работает? Ведь, как я понял, это не совсем обычное ружье…

– Да, мсье Бланшар, – мы условились с ним не произносить вслух его настоящее имя, – это не совсем обычное оружие. Оно предназначено для уверенного поражения одиночных целей, причем огонь из него ведется практически бесшумно.

– Гм, выходит, что это не боевое оружие, а средство для совершения тайных убийств, – поморщился Бонапарт.

– Ну, это как кому, – улыбнулся я. – Скажите, мсье Бланшар, разве я и мой товарищ похожи на тайных убийц? Мы находимся здесь для того, чтобы спасти вас от британских головорезов, мечтающих ухлопать вас. И сделать это надо наверняка, чтобы с вашей головы и волос не упал. На сей счет мы имеем строгий приказ нашего начальства.

– Понятно, – кивнул головой Бонапарт. – Приказ – это основа, на которой держится любая армия. Значит, как только вы заметите, что мне грозит опасность, то вы немедленно убьете людей, собирающихся меня зарезать или застрелить?

– Именно так, – сказал я. – Тем более что охотятся за вами те, кто изрядно поднаторел в тайных убийствах. Вам имя Уильям Сидни Смит ни о чем не говорит?

– Как, – вскричал Наполеон, – тот самый Сидни Смит! Конечно, этот проклятый англичанин