* * *

30 мая (11 июня) 1801 года. Кёнигсберг.

Старший лейтенант ФСБ Антон Серебрянский. РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»

Наполеона и его свиту удалось доставить в замок без приключений. Удивительно, но без пяти минут император вел себя скромно и тихо – права не качал, пальцы не гнул. Глядя на него, и остальные французы особо не выступали, лишь иногда, спотыкаясь в подземелье, поругивались сквозь зубы.

А в замке нас уже встречала целая делегация. Глава французской делегации на переговорах Дюрок почтительно склонился перед Бонапартом, а тот, снова почувствовав себя главным, покровительственно похлопал своего помощника по плечу. Впрочем, мне было некогда наблюдать за встречей старых однополчан. У входа в подземный ход меня уже ожидали Скат, Коп и Алан в экипировке и вооружении. При виде наших ребят в шлеме и в разгрузке у Наполеона глаза полезли на лоб. Он было захотел рассмотреть получше парней, но Дюрок что-то шепнул ему на ухо, и Бонапарт огорченно развел руками.

Времени у нас было мало, и потому на третьей скорости мы рванули в подземелье, чтобы успеть к гостинице раньше, чем туда заявятся англичане. И мы успели. По дороге я, как мне велел Кир, оставил в укромном месте закладку для нашего агента Керригана. На клочке бумажки, спрятанной в полой деревяшке, была начерчена схема отхода для него и резидента по кличке Виконт. Михайлов хотел, чтобы наш «штирлиц» вместе с вражеским шпионом целыми и невредимыми выбрались из этой заварухи и благополучно отбыли в Туманный Альбион. Похоже, у генерала в отношении Керригана имелись далеко идущие планы. Но это не моего ума дело – главное, чтобы во время перестрелки эти двое не пострадали. Думаю, что в переданной инструкции для нашего агента было четко прописано, что он должен делать и куда идти.

Верный Ганс поджидал нас у выхода из подземелья. Мы незаметно юркнули в возок, после чего вовремя успели добраться до гостиницы. Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, мы тщательно осмотрели покинутые Наполеоном апартаменты и быстро решили, кто где будет стоять и откуда станет вести огонь по британцам.

– Ребята, – предупредил нас Алан, – Михайлов попросил этого типуса взять по возможности живым.

И он показал нам небольшой портрет с изображенным на нем мужчиной. Лицо его было не то чтобы уродливо, а просто неприятно, и я про себя подумал, что этого инглиза я пристрелил бы с особым удовольствием. Но приказ есть приказ. Буду стрелять, если что, по конечностям.

Наблюдавший из окна Коп что-то заметил на улице и подал нам знак, пощелкав ногтем по микрофону рации. Мы сделали стойку и заняли свои позиции. На лестнице заскрипели рассохшиеся деревянные ступени. Люди, которым через пару минут придется стать покойниками, осторожно поднимались наверх.

Видимость на лестнице была плохая, но я сумел разглядеть среди десятка англичан персону, которую следовало пощадить. Не было среди незваных гостей и Керригана с Виконтом, что существенно облегчило поставленную перед нами задачу. Можно первыми же пулями обездвижить Вильсона, а остальных без особых затей пристрелить…

Все произошедшее далее было больше похоже на стрельбу по мишеням. Мы расстреляли англичан, словно в тире. Они так, наверное, и не поняли, что с ними произошло. Чпок-чпок-чпок… Лишь подстреленный мною Вильсон жалобно заверещал, когда пуля пробила ему ногу чуть выше колена. Остальные отправились к праотцам практически мгновенно. Секретная служба короля Англии понесла в этот день невосполнимую утрату. Что же касается меня, то мне убиенных было ни чуточки не жаль. Эти «рыцари плаща и кинжала» сами выбрали такую рискованную профессию. Да и в гостиницу они явились не для того, чтобы вручить мистеру Бонапарту букет роз, а чтобы его зарезать.

Подождав какое-то время, мы осмотрели поверженных врагов, Алан наскоро перевязал раненого Вильсона, а ребята обшарили остальных англичан и вывернули у них карманы. «Контролек» никому делать не пришлось – все были застрелены качественно, наповал.

Через полчаса, подхватив под руки окончательно сомлевшего Вильсона, мы осторожно выбрались из гостиницы и погрузились в его возок. На нем мы добрались до ратуши, рядом с которой был подвал, откуда начинался подземный ход, ведущий в замок.

Вот так и прошла ликвидация британской агентуры в Кёнигсберге. Конечно, в городе еще можно было найти с десяток затаившихся английских шпионов, но они, когда получат известие о бойне, устроенной нами в «Короне», залягут на дно и будут бояться высунуть нос.

Что же касается переговоров, то они теперь должны были идти напрямую. Не через Дюрока, который все время оглядывался на замаскировавшегося под купца Наполеона, а с самим Первым консулом. В этом тоже была польза – ведь чем быстрее закончатся переговоры, тем быстрее мы вернемся домой. Конечно, не в наш Петербург, а в город начала XIX века. Но я к нему уже привык и считаю его своим домом…

* * *

31 мая (12 июня) 1801 года. Кёнигсберг.

Чарльз Джон Кэри, 9-й виконт Фолклендский, ныне в немилости

– Вы понимаете, сэр Роберт, насколько опасно то, что вы задумали? И что мы таким образом не только не добьемся желаемого, но и, вполне вероятно, еще сильнее испортим наши отношения с Пруссией.

– Сэр Чарльз, люди корсиканского ублюдка хладнокровно застрелили нашего сэра Уильяма. Такое я прощать не намерен.

Вильсон злобно взглянул на меня, словно не русские, а лично я ухлопал его старого приятеля.

– Да, и Джонсона тоже – так вроде звали стрелка?

– Не помню, – досадливо отмахнулся Вильсон. – Может, и Джонсон, а может, и Джонстон. Но не в этом дело.

– Не забывайте, что именно сэр Уильям собирался убить Наполеона. Джонстон, или как там его, лишь выполнял приказы…

– Это вы забываетесь, сэр Чарльз! – Вильсон вскочил, пунцовый от гнева, и заорал так, что задрожали стекла. – Вы отстраняетесь от участия в этом деле и останетесь в гостинице, откуда будете наблюдать за тем, чтобы никто в нее не входил и не выходил. И уж тем более, чтобы к корсиканцу и его своре не подошло подкрепление. Вы и ваш, – он показал на О’Нила, – ирландец…

А началось все с того, что Смит заявил Вильсону, что он хочет лично посмотреть, что за гости приходят к корсиканцу. И взял с собой лучшего нашего стрелка, чью фамилию никто точно не запомнил. Согласно инструкциям, Смита ни в коем случае не следовало тревожить.

– Когда дело будет сделано, джентльмены, мы придем к вам сами и выпьем за успешное выполнение задания.

Однако прошло больше часа, и Вильсон,