Кроме В. А. Ачалова, И. К. Полозкова и Б. В. Тарасова, в этой БМП находились В. П. Баранников и А. Ф. Дунаев. Когда машина остановилась и ее пассажиры вышли на улицу, пишет М. М. Мусин, бывший министр безопасности отделился от своих товарищей и куда-то пошел, а вскоре «все четыре пассажира БМП увидели, как Баранников дружески принялся обниматься с… Барсуковым»[2868].

Приведенный фрагмент из книги М. М. Мусина «Анафема» увидел свет на страницах спецвыпуска газеты «Сегодня» 9 августа 1994 г.[2869]. Первое издание этой книги было подписано к печати 2 июня 1995 г.[2870]. В. П. Баранников умер 21 июля 1995 г.[2871]и был похоронен 25 июля[2872]. У него была возможность опровергнуть этот факт. Он не сделал этого.

27 июня 2006 г. В. А. Ачалов, 3 июля 2006 г. А. Ф. Дунаев и Б. В. Тарасов в беседе со мною подтвердили, что были свидетелями описанного выше эпизода[2873]. Несколько позднее Б. В. Тарасов признался: «Когда я увидел эту сцену, у меня сразу же мелькнула мысль: значит все, что было в «Белом доме» – это фарс»[2874].

В очень осторожной форме факт этой встречи признал и М. И. Барсуков. «Я, – сказал он через три дня после этого в интервью газете «Известия», – хотел встретится с Баранниковым. Мы в свое время были в весьма хороших, если не сказать в дружеских отношениях. Я хотел посмотреть ему в глаза. Но раскаяния в них не увидел»[2875].

Исходя из этого, можно считать, что эпизод с братанием является реальным фактом. Но в таком случае получается, что М. И. Барсуков смотрел на В. П. Баранникова не как на своего противника, а как на товарища по оружию. Это дает право выдвинуть версию о том, что, находясь в Кремле, В. П. Баранников вел двойную игру и, согласившись занять пост исполняющего обязанности министра безопасности, на самом деле представлял в «Белом доме» интересы Кремля.

Позднее, когда через пять лет после рассматриваемых событий уже отставному Н. М. Голушко был задан вопрос: поддерживал ли В. П. Баранников с ним какие-либо контакты во время своего пребывания в «Белом доме», Н. М. Голушко ответил: «Да, был канал постоянной мобильной связи»[2876]. После визита В. П. Баранникова на Старую площадь он установил негласную связь и с С. В. Степашиным[2877].

Знали ли об этом А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов?

После этой «встречи на Эльбе» В. А. Ачалова, В. П. Баранникова и А. Ф. Дунаева отправили в Лефортово, И. К. Полозкова и Б. В. Тарасова – на стадион в Лужники[2878]. Разумеется, не на футбольный матч. Для фильтрации.

С чувством выполненного долга М. И. Барсуков и А. В. Коржаков помчались докладывать Б. Н. Ельцину о завершении операции. «Мы, – с обидой вспоминает А. В. Коржаков, – вернулись в Кремль. Потные, грязные». И что же там увидели? «Пир победителей». «Они уже засели. Спрашиваю официанта: „Давно гуляют?“ – „С пятнадцати часов“. То есть мы еще не начали штурмовать, а Грачев, Филатов, Илюшин принялись отмечать победу»[2879].

Тем временем капитуляция продолжалась. Из центрального подъезда осажденные выходили, «держа руки за головами». Шли они «между двумя рядами солдат и садились в подогнанные к лестнице здания со стороны Краснопресненской набережной автобусы»[2880].

Через этот подъезд выводили руководителей «Белого дома»

Один из очевидцев этих событий, не пожелавший назвать свою фамилию, пишет: «Я был с Руцким до последней минуты, в кабинете приемной. Нас уводили вместе. Появился полковник „Альфы“, спокойный, обходительный. „Ребята, давайте без глупостей. Кладите аккуратно оружие, стволы отдельно, патроны отдельно. Если выстрел раздастся, все разнесем в клочья“… Хасбулатов во время штурма перешел в кабинет Руцкого. Оттуда их и вывели»[2881].

По имеющимся данным, А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов вышли из центрального подъезда в 18.01. Их посадили в автобус в сопровождении бойцов «Альфы» и «Вымпела» повезли в Лефортово[2882].

Я хорошо помню, как в тот вечер нам показывали по телевидению этот эпизод. Что сразу же бросилось в глаза? Выбритые свежие лица спикера и и.о. президента, отглаженные костюмы, чистые белые рубашки. И что особенно поразило? У обоих в руках были светлые плащи. Это настолько дисгаромонировало с горящим, весь день находившимся под обстрелом зданием парламента, что никак не укладывалось в сознании.