– Не вам отсюда уезжать! – твердо сказала она и отправила мадам де Сенесей с просьбой к виновнице удалиться, чтобы избежать неловкости. Мадам де Монбазон отказалась, сославшись на то, что она приглашена сюда своей падчерицей. Возмущенная Анна Австрийская удалилась, за ней потянулась большая часть приглашенных. Вышел скандал.

Разъяренный Бофор накинулся на королеву.

– Мадам де Монбазон сделала все, что вы приказали, – она публично извинилась, – бросил он. – Вы не имеете права ее унижать!

– Есть некоторые правила поведения, мой дорогой герцог. Вы бы их понимали так же, как и я, не будь вам столь дорога ваша герцогиня.

К несчастью, именно в это время появился Мазарини, вооруженный своей неизменной улыбкой, которую Бофор считал угодливой. Его гнев лишь усилился.

– Утверждают, мадам, – с горячностью воскликнул Бофор, – что времена, когда вы прислушивались к голосам истинных друзей, миновали. Шепоток ваших новых фаворитов заглушил их, хотя вы и понимаете, какова цена этим нашептываниям…

И, не попрощавшись, он умчался словно ураган к Марии де Шеврез, у которой вновь собрались все «хвастуны». Новость, которую принес Бофор, привела всех в крайнее возбуждение: мадам де Монбазон только что прислали из дворца повеление короля отправиться в ссылку в замок Рошфор-ан-Ивелин.

– Короля! – прорычал Бофор. – Да королю пять лет! Нас не обманешь, это Мазарини осмелился отправить в изгнание жену коменданта Парижа! Что же, мы и это молча снесем?

– Что вы предлагаете? – спросила Мария.

– Нам нужно избавиться от Мазарини. Он не так откровенен, как покойный Ришелье, но он не только продолжил политику своего предшественника, но хочет еще и воцариться на наших бренных останках, пользуясь благосклонностью фортуны. Нужно разлучить его с королевой и отобрать у него нашего любимого короля!

Решение было принято. Убрать Мазарини намеревались тем же способом, каким в свое время молодой тогда Людовик XIII избавился от другого правившего итальянца – Кончино Кончини. Об этом всем напомнила Мария, первый муж которой, Люин, действовал с открытым забралом: Кончини, фаворит Марии Медичи, был убит выстрелом из пистолета при входе в Лувр. Кардинал, привычки которого были хорошо известны, каждый вечер в Пале-Рояле встречался с королевой. Сам он жил в старинном особняке де Клев. Достаточно было полковнику французской гвардии, герцогу д'Эпернону, закрыть двери и приказать своим солдатам не шевелиться, несмотря на поднятый шум, и Мазарини падет недалеко от того места, где Витри открыл огонь по фавориту Марии Медичи. Мария увидела в том некий символ, словно все вернулось на круги своя…

В назначенный вечер, тридцатого августа, заговорщики собрались в гостинице «У двух ангелов» на набережной Лувра. Больше десятка лошадей под седлом, взнузданных и в боевом снаряжении, в двух шагах от королевского дворца вызвали подозрение дворцовой охраны. Сообщили королеве, она тут же послала к кардиналу с предупреждением не покидать свои покои.

Выстрела не последовало.

На следующий день де Гито, капитан гвардии, арестовал герцога де Бофора и препроводил того в замок Венсен и заключил в замковую башню.

Мадам де Шеврез скрылась в Дампьере, но там не задержалась. Ей было предписано отправиться в Кузьер, где за ней будет установлено наблюдение. С яростью в сердце ей пришлось подчиниться. Шарлотта не захотела оставить мать. Мария даже не простилась с мужем, решительно вставшим на сторону Мазарини. Однако уезжала она с солидными отступными: чтобы она успокоилась, ей выделили из казны двести тысяч ливров.

А потом история повторилась снова…

Глава XIII

ВЕРНЫЙ ДРУГ

Что еще делать в Кузьере, если не интриговать?

Мария опять оказалась там, откуда начала свои ссыльные странствия. Мария поначалу чувствовала себя обманутой. Пережить столько опасностей, потратить столько сил и вновь вернуться сюда, к исходной точке! Правда, теперь она не испытывает недостатка в деньгах. Согласие принять их от регентши далось ей непросто. Она пошла на это не без брезгливости: ей заплатили за то, чтобы она удалилась и не мешала Анне Австрийской и Мазарини плести их темные делишки подальше от ее глаз и ушей. Что ж, посмотрим! И зародившийся в душе гнев возродил ее боевой дух.

Чернильница полна, в бумаге нет недостатка, а рука герцогини на службе у бурлящего ума всегда была проворна. И она – в который раз! – наладила переписку. Сначала с домом Вандомов, что не составило особого труда, поскольку Шенонсо был неподалеку, а также с лордом Корнетом, послом Англии, правда, без особых полномочий – Англия погружалась в разрушительную гражданскую войну. И, как всегда, с Испанией, своей надежной сподвижницей, единственной из могущественных держав, способной положить конец правлению министров в красных мантиях. А установив мир и порядок, вернуть себе и своим единомышленникам то положение и власть, которых они были незаслуженно лишены. Мария даже внушила себе, что регентша очарована итальянцем и его обаянием потому, что нашла в нем сходство с Бекингэмом, и, освободившись от его колдовства, королева станет самой собой.

Но королева изменилась гораздо больше, чего Мария не заметила: регентша Франции, мать короля и еще одного сына, она наконец-то поняла, что должна думать о Франции и считать, что дорогая ей Испания враг не ее ненавистного мужа, а ее любимого сына, которым она гордилась. И это заслуга Мазарини, маленького безродного итальянца, глаза ей открыл он.

Визиты в Тур мадам де Шеврез не возбранялись. Она не упускала случая этим воспользоваться, однако скоро заметила, что там ее не очень-то и жалуют. Милый епископ успел отдать свою чистую душу Богу, а его преемник не баловал ее своим расположением. Кроме того, репутация Марии, как, впрочем, было и раньше, бежала впереди нее, – знатные дамы накрепко закрыли перед ней двери своих домов. Желающих поучаствовать в ее новых планах она обнаруживала теперь лишь среди людей достаточно скромных, очарованных ее титулом и красотой.

– У тебя не будет развлечений, – сказала она своей дочери, – у меня тем более!

– Эти люди мне совершенно неинтересны. А если нам станет скучно, почему бы нам куда-нибудь не поехать? Отправимся за пределы Франции? Но вряд ли нам это грозит: у нас же есть друзья, не так ли?

Ответ не заставил себя ждать, его привез Франсуа де Ла Рошфуко. После отъезда Марии он побывал у королевы, чтобы выступить в защиту ссыльной. Анна и рта не дала ему открыть.

– Я настоятельно вас прошу не иметь больше дел с герцогиней и перестать разыгрывать из себя ее друга! – сурово потребовала она.

Ничуть не смутившись, герцог де Марсияк ответил:

– Сочту за честь повиноваться вам, мадам, но не могу справедливости ради перестать