послов, в том числе представляющих все крупнейший страны – США, ФРГ, Англии, Франции, Китая…

Владимир Иванович зачитал им заявление и попросил сегодня же сообщить о его содержании своим правительствам и воздержаться от всех резких шагов, особенно от санкций и объявлений эмбарго, пока мы за несколько дней сами не разберёмся, что у нас происходит.

А это уже было актуально – финны закрыли границы, чехи грозились сделать это, говорили, что на них давят, поляки готовы были это сделать с удовольствием, без всякого внешнего давления, турки жаловались, что не смогут противостоять требованию командования НАТО, про Японию вообще не стоило говорить, Владивосток при первой же возможности мог быть заблокирован т. д.

Щербаков В. И.: «Именно поэтому я послов и собирал, а не потому, что лез в политику! Попросили мы тогда не влезать в политические разборки и союзные республики, а их правительства взять все дефицитные потоки под свой контроль».

И только после этого Владимир Иванович дал указание организовать в 21:00 пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. Пресс-центр МИДа на Зубовском бульваре был полон.

Щербаков В. И.: «Когда я выходил из кабинета мне по СК (спецсвязи) позвонил Горбачёв. Его эмоциональная речь, заключалась в том, что он жив и здоров и что знает про мою позицию в эти дни и благодарен мне за неё. Так же он сообщил, что немедленно вылетает в Москву.

Я конечно, воспользовался пресс-конференцией, чтобы сообщить об этом журналистам.

Следует отметить, что к тому моменту правительство уже списали с счетов и подначивали – мол, сориентировались, пересидели, а когда стало понятно, что путч не пройдёт, начали писать всякие бумажки!»

Вновь возвратимся в кабинет Павлова 19 августа. В первом часу ночи Валентину Сергеевичу позвонил Крючков. Проинформировал его, что «боевики» начинают концентрироваться у гостиницы «Россия», Центрального телеграфа, здания СЭВ, у Белого дома с оружием: у них автоматы, стингеры. Возможен штурм Кремля. Просил санкции на силовое пресечение и аресты. Валентин ответил: «Вам с Пуго поручили не допускать беспорядков, вот и не допускайте. Не перекладывайте ответственность. Если действительно потребуется кого-то брать, у вас есть “Альфа”, эти и без стрельбы разберутся. Ну, а уж если край, тогда, конечно, выбора не будет. Но первыми не начинайте. Знаю я, как вы там можете. Всё потом лично проверю. Действуйте по обстановке».

Щербаков В. И.: «Тут я ему рассказал о последнем разговоре с Горбачёвым. Что-то не так, что-то не срастается. Он говорил, у него “нога”, а эти докладывают – недееспособен. Тут очень вовремя звонит В. В. Крючков. Я говорю Павлову: “Небось, твоя охрана “отстучала”, что мы здесь беседуем, вот он и “докладывает”.

Владимир Александрович начинает “лапшу вешать” обоим сразу. Но я, как Станиславский, не верю! Призывает идти на штурм Кремля! С верёвками и автоматами?! Кошки-то хоть взяли? Смешно. И кому он нужен, этот Кремль? Захватить можно, только зачем? Что дальше? Я понимаю – захватить Генштаб. Там связь с войсками, пункты управления ракетами, атомным оружием. Вы же, наверное, там даже охрану не усилили. Хоть бы танками окружили, раз уж они всё равно в городе, а то рота охраны для серьёзных людей – не вопрос. Войдут через любое окно и передушат пацанов-первогодков, как котят. А Кремль? Там же ничего нет, одни телефоны – отрубил и дело с концом, весь твой ГКЧП и кончился. Профессионалы туда не пойдут, они просто кабель обрежут. Да и Ельцин ещё ум не пропил. Он-то про Кремль всё хорошо знает. Ребята вокруг него толковые, всегда опережают. Смотри, как они нас в России уделали. Очень уж всё это провокацией пахнет, прямо воняет.

Валентин, подумай! Дело идёт к крупной катастрофе. Даже если ГКЧП выиграет, без большой крови не обойтись. Что потом будем делать? Правительство первым сдадут, так и войдём в историю России со сторублёвками и кровью на руках, душителями демократии и перестройки. А если Верховный Совет всё же соберётся и объявит ГКЧП неконституционным?! Или Ельцин “поставит Россию на уши” и объявит, что выходит из СССР? Тогда что? Москва и Питер за ним точно пойдут. Запад поддержит. Наше правительство просто сметут, он возьмёт власть быстро и без крови. Вот тогда Союзу точно конец. Вы ему всё на блюдечке сами подаёте, самому уже и делать ничего не надо будет. Только по радио выступать, митинговать, и через неделю максимум дело закончится. Ты вляпался не только сам, но и правительство втянул, как премьер. Надо как-то аккуратно выруливать из этого. Давай так: ты ведь действительно болен, вот и лежи дома. Пусть потерпят до твоего выздоровления. А я буду говорить членам ГКЧП, что с тобой ничего не согласовано, денег нет, эмиссией распоряжаешься лично ты, нужно потерпеть до твоего выздоровления. Дотянем до Сессии Верховного Совета, а там посмотрим. Может, сохраним союзное правительство, а с ним и Союз. Хотя большинство республик не за Ельциным, за нами пойдут, т. к. его боятся. В общем, “делай, что должен, и будь, что будет”».

Валентин Сергеевич согласился, что звонок Горбачёва Щербакову меняет дело. Его характеристика президента была нелицеприятной: «Играет, подлец, довёл страну до края, а сам в кусты. Получается, что и меня за зрителя в театре держит. Теперь уж и я ничего не понимаю. Болдин – хитрый, доложил и тут же быстренько “заболел”. Вчера ещё был здоров. А может, действительно, они с Горбачёвым в Форосе договорились, чтобы его не вмешивать? Сразу заявили о его “недееспособности”. Он потом опять, как в ситуации с Тбилиси и Вильнюсом – скажет, что “ничего не знал и указаний никаких не давал”. Выходит, и меня, и правительство втёмную разводят? Нет, так не пойдёт. Сам эту кашу заварил – пусть сам и расхлёбывает. Это не наш поезд. Выходим!»[275].

Владимир Иванович ни в коем случае не хотел бы, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто Павлов в этот критический для страны момент придумал себе болезнь. Он действительно был серьёзно болен. Ещё перед заседанием правительства врачи целый час его откачивали после гипертонического криза. Премьер просто использовал свою болезнь, чтобы не продолжать грязную политическую игру. Одно дело, когда президент действительно прикован болезнью к постели, другое – играет краплёными картами. Тем более что и нет ясности, кто конкретно эту колоду выложил.

Так друзья и стали действовать. Как правительство и они лично потом из этой ситуации выходили, практического значения уже не имело. Через три дня всё закончилось. При этом Владимир Иванович, несмотря на близкие отношения с Валентином Сергеевичем до сих