Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эмму отправили домой, а я отправился дальше. Сначала я упирался:
— Я слишком стар для таких развлечений.
— Откуда вы знаете, что я имею в виду? Поехали. Будьте спортсменом, Чарли. — Этот мальчик теперь обращается со мной, как со своим сверстником. Наверное, я должен этому радоваться. Конечно, после вчерашнего соглашения с «Геральд» я должен разрешить ему по отношению к себе некоторую фамильярность: тысяча долларов за статью в течение четырех месяцев, которые остаются до съезда республиканской партии. Одна большая статья в неделю — значит, по контракту я должен получить шестнадцать тысяч долларов. Неплохо!
Кстати, «леджеровская» версия моей императрицы Евгении будет напечатана в субботу. Гранки привели меня в некоторое замешательство. Они там все перекроили, пытаясь «улучшить» мое скромное сочинение подробным описанием нарядов императрицы, выдержанным, как им кажется, в моем стиле. Результат получился чудовищный и глубоко унизительный.
Когда я предложил написать еще одну статью, о принцессе Матильде, мне было сказано, что никто в Америке о ней понятия не имеет. Однако «Последние дни Наполеона III» приняты. Единственная проблема в том, что я ничего не знаю о последних днях бедняги, кроме того, что у него были мучения с предстательной железой и мочевым пузырем. Но я надеюсь испечь что-нибудь «леджероугодное». Я достаточно часто видел императора в течение многих лет, чтобы с надрывом описать его мучительный конец.
Не могу сказать, что самая холодная в памяти ньюйоркцев ночь — лучшее время для похождений в обществе молодого человека, который годится мне в сыновья, но все же достаточно зрелого, чтобы не напиться, хотя это так ему свойственно. К несчастью, мой аппетит не на шутку разыгрался после визита на площадь Пяти углов. Меня привлекают проститутки, мрачные комнаты, бренчание расстроенного рояля, сапожки с красными кисточками «танцующих официанток», как они рекламируются в «Геральд». Из своей собственной газеты Джейми может получить точные сведения о том, кто, где и что делает.
Возница Джейми отлично знает своего хозяина. Без единого слова он повез нас на запад по Пятой авеню; улица была сплошной каток. Но даже в столь поздний час нам навстречу попалось несколько саней.
— Мы отправляемся, — объявил Джейми, слегка протрезвев, — в китайскую пагоду, где такие красотки, каких вы отродясь не видели. Меня там знают, — добавил он, как будто мне нужны были какие-то гарантии.
Мы выехали на Шестую авеню, которая теперь играет в Нью-Йорке роль прежней площади Пяти углов. Днем на всем протяжении от Четырнадцатой до Двадцать третьей улицы Шестая авеню прячется в тени воздушной железной дороги. Ночью эта тень повергает авеню в кромешную тьму или превращает в джунгли — слово, облюбованное бойкими газетчиками. Должен сказать, что опоры надземки, зловещий лес столбов, предоставляют прекрасное укрытие для картежников и шлюх, жуликов и убийц, а также для тех, кто готов с ними играть или, точнее, быть ими обыгранным; жертвы зачастую находят конец в кучах хлама, разрубленные на куски «уличными крысами», которые продают останки тем, кто знает применение жиру, костям или волосам.
Улица была пустынна. Стоял лютый мороз. Лошади с перестуком копыт везли нас под умолкшей надземной железной дорогой. В некоторых окнах горел свет, виднелись фонари красного или синего стекла с именем хозяйки, выведенным белой краской: «Флора», «Жемчужина», «Амазонка». Это вывески проституток.
Мы остановились у какого-то дома. В окнах не было света, вообще никаких признаков жизни. Мы вылезли. Возница спросил у Джейми:
— Ваш пистолет при вас, сэр?
Джейми кивнул и похлопал себя по карману пальто.
— А твой?
— Да, сэр. Я подожду здесь. Как обычно.
Тревожный обмен репликами.
Джейми постучался. Забранное чугунной решеткой окно приоткрылось. Невнятный разговор, после которого нас впустили в шумный, залитый ярким светом, прокуренный зал, где оркестр играл Оффенбаха и танцевали девушки з костюмах для канкана; на каждой были сапожки с красными кисточками. По какой-то причине такие сапожки de rigueur [152] в подобных местах. Отличительный знак? Или просто порочный вкус владельца?
Крупный, хорошо одетый человек-горилла тепло с нами поздоровался и сказал Джейми нечто загадочное:
— Жемчуг, но не бриллианты. Есть рубины. Сюда, пожалуйста, джентльмены.
Он провел нас к простой деревянной лестнице. Мне было не по себе, когда я поднялся за ними в длинный коридор с множеством дверей через равные промежутки одна от другой по обеим сторонам.
Наш проводник открыл одну из дверей и провел нас в ложу, откуда, скрытые пыльной бархатной портьерой, мы могли видеть все, что происходило внизу.
— Дайте мне знать, мистер Беннет, я буду внизу. — Человек показал на угол возле сцены, где танцевали девушки, и покинул нас.
— Ну, что вы об этом думаете, Чарли? — Опьянение набегает на Джейми волнами; как только его язык начинает заплетаться, речь становится невразумительной, а тело оседает и теряет координацию, он внезапно весь подтягивается, каким-то образом изгоняет из головы хмель и на время трезвеет. Конечно, поездка по морозной улице прочистила ему мозги, теперь он снова принялся оглушать их шампанским, поданным в ведерке со льдом.
— Забавно, — сказал я нейтрально. — В дни моей молодости ничего подобного здесь не было. — Пора мне уже перестать поминать мой преклонный возраст и те далекие времена, в которые я умудрился жить. Ведь я должен убеждать издателей в том, что я еще в состоянии твердо водить пером по бумаге.
Я начал разглядывать танцующих. Не девушек на сцене, а тех молоденьких женщин, что танцевали с какими-то подозрительными типами, очень свеженьких, несмотря на их крашеные лица.
В конце зала в противоположной стороне от сцены тянулся длинный бар; возле него толпились люди.
— Дорогое местечко, эта китайская пагода. Конечно, ничего китайского здесь нет. И не всякого сюда пускают. Нужно быть таким повесой, как я, или удачливым наемным убийцей, как вон та Железная маска. — Джейми показал на толпившихся у бара клиентов, среди которых было не менее двадцати кандидатов на эту роль.
— Если найдете что-нибудь по вкусу, я плачу. — Джейми грациозно помахал рукой в сторону танцующих.
— Боюсь… — Меня охватил страх прятавшегося за занавеской Полония. Вообще-то, несмотря на тяжелый обед, я постепенно заражался атмосферой заведения. Впервые, позвольте признаться со стыдом (эти слова неизменно употребляют, чтобы угодить читательницам, но мужчины — если они что-нибудь читают — могут заменить «со стыдом» на «с
