внутри с шумом лопнул воздушный шар, и испуганные посетители за соседним столиком чуть не уронили вилки в свои golubtsy.

— Что я должен сделать, — закончил он каким-то сдувшимся и в то же время твёрдым голосом.

Официант принёс украшенное бахромой меню. Шевановски достал из кармана очки с такими толстыми линзами, что казался в них шестиглазым. После долгого изучения он заказал borscht и небольшую порцию белужьей икры. Эрик выбрал салат оливье и kotleti. Когда официант отошёл, великий режиссёр снял очки и сказал:

— Мне восемьдесят семь лет, Эрик. Время сломило меня. Я уже давно отошёл от дел. Но мечтал…

Эрик позволил Шевановски повторить — почти слово в слово — всё, что тот уже излагал несколькими минутами раньше, а сам сказал только:

— Да, сэр.

— Мои машины! — В голосе Шевановски прорвалась страсть. — О, вы должны заехать ко мне и взглянуть на них. Мы так и сделаем после съёмок. У меня три «порше», «Серебряный призрак» двадцать пятого года и, конечно же, «мазерати». А было ещё больше. В прошлом году я продал «Крыло чайки» пятьдесят седьмого года на аукционе в Аризоне… Нет, в Техасе… нет, правильно, в Аризоне. Жаль было расстаться с ним, но я должен платить по счетам и держать двух слуг, которые помогают мне. Исполняют поручения и прочее. Кстати, о поручениях… У меня на примете три имени. Перри Кук из «Брайтхауз продак…», нет, погодите… Перри ушёл в… семьдесят восьмом, кажется. Ну хорошо, тогда… Уолтер Берг из «Вайсрой пик…»… ох, память меня подводит. Уолтер… бедный Уолтер… он теперь в доме престарелых в Глендейле. Значит, Бош Циммерман из «Биг зет продакшн»… уверен, он ещё в деле. Никогда не встречался лично с этим джентльменом, но он подготовил самый чудесный телесериал, какой я только видел, — «Вызовите „скорую“». Врачи и полицейские в одном шоу. Да. Бош Циммерман. «Биг зет продакшн» на бульваре Санта-Мо… нет, кажется, не там. Ничего, найдёте его по телефонной книге. Только не звоните. Отправляйтесь прямо туда. Может быть, вам придется долго ждать, но по телефону вы вообще никогда на него не выйдете. Сошлитесь на моё имя. Вы уже сделали депозит?

— Да.

— Расскажите ему. Он захочет проверить, но тем лучше. Это его заинтересует. Вот документы, как я обещал. — Он не без затруднений достал из кармана пиджака два конверта и пододвинул их Эрику. — Это от Дэвида Бутби. Условия аренды и прочий юридический goulash. Вам нужно будет подписать бумаги, и я отправлю их завтра с посыльным. Чек при вас?

Он дождался кивка Эрика и продолжил:

— Второй для Уолтера Берг… то есть… Боша Циммермана. Подробный перечень того, что нам понадобится. Если он будет упираться, скажите, что я настаиваю на субботнем вечере и также настаиваю на отеле «Уистлер».

Они договорились о месте для съёмок ещё при обмене письмами; и хотя Эрик ничего не знал об этом отеле, он доверился мнению великого человека.

— Он может сказать, что делать фильм в «Уистлере» слишком опасно, но вы заверите его, что с нами будет пожарный инспектор. И отель ничуть не опаснее бассейна в Пальметто или школы Роберта Смолла. По крайней мере, это место мне хорошо знакомо. Два часа от города. Нам не о чем беспокоиться. В своё время я часто приезжал туда на уик-энд. Мой мальчик, у них там было такое казино на нижнем этаже, что замурлычешь.

Эрик понятия не имел, что это означает, но заулыбался и закивал, потом достал ручку и подписал всё, что требовалось, включая чек на пять тысяч долларов агентству Бутби в Пиньон-Хиллз.

Остаток вечера они провели в разговорах о том о сём, начиная с фильмов Шевановски и заканчивая краткосрочными финансовыми вложениями Ван Хельсинга в гонки «Гран-при», а также другими его рискованными предприятиями по всему миру: макаронной фабрикой в Шанхае, парфюмерным магазином в Женеве и линией лыжного снаряжения в Париже.

— Поиск предназначения, — сказал великий режиссёр, оторвавшись ненадолго от поедания икры. — Верно?

— Никогда не задумывался, — последовал ответ после недолгого размышления. — Но… ja… можно сказать и так.

— Ваше знаменитое имя. Ваше предназначение. Вот увидите.

Почему-то Эрик посчитал, что ничего волшебнее этого ему ещё в жизни не говорили.

Ужин подходил к концу, когда ветхий джентльмен пережил ещё один приступ, довольно жестокий на сей раз, так что официант и метрдотель пусть и не выразили искреннего сочувствия, но хотя бы предложили вызвать «скорую». Однако Шевановски отмахнулся от них и сам совладал с недугом.

— Простите, — просипел он Эрику. — У меня небольшие проблемы со здоровьем. Мне уже скоро восемьдесят девять. Мой врач предупреждает, что мне нельзя есть и пить всё то, без чего жизнь уже не так хороша. Мои машины! Вы должны их увидеть!

— Да, сэр. Надеюсь на это.

— Машины, — повторил Шевановски и словно бы уплыл ненадолго в мир отрешённых грёз. А затем, выскочив из них, вдруг заявил: — О! У меня идея! Вы возьмёте мой «мазерати». А я скажу, чтобы мне вызвали такси.

— Я не могу, сэр! Хотя… это прекрасная машина.

— Она ваша, наслаждайтесь сколько угодно. Только захватите меня в субботу вечером и мы поедем вместе. А мне всё равно нужно заскочить к моему врачу по дороге домой. Он даст мне таблетки.

— К врачу, сэр? Так поздно?

— За таблетками, — объяснил Шевановски. — Те деньги, что я плачу Джерому Коваксу, дают мне право постучать в его дверь даже посреди ночи. Такому старику, как я. Официант! — позвал он всё тем же тонким, дребезжащим голосом. — Счёт, пожалуйста!

Выйдя на улицу, Эрик вызвался подождать такси вместе с великим человеком, но Шевановски опёрся на трость обеими руками и сказал:

— Ну же, забирайте мою машину! Она создана для таких стройных плейбоев, как вы. Пользуйтесь ею сколько захотите. В округе хватает ночных клубов. Наслаждайтесь!

Он