Внутри лежали три папки, потрепанные, с загнутыми уголками, пахнущие пылью и пожелтевшей бумагой. Он положил их на стол.

— Пригласить Фоше? — спросил он.

— Несомненно. Но сначала давайте посмотрим, что у нас есть, а с ней свяжемся, когда поймем, что нам требуется ее экспертное мнение. Ведь формально она все же в отпуске. Гроув обещал вам к концу дня новые дела, может быть, она изучит их все сразу.

Колдмун сел за стол, и Пендергаст сделал то же самое. Он взял себе одну папку, другую подвинул Колдмуну, третью отложил в сторону.

— Хорошей охоты, — пожелал напарнику Пендергаст. — Или, как сказал бы мой друг из нью-йоркской полиции, флаг вам в руки.

Колдмун налил себе немного кофе из термоса, заметив при этом, что Пендергаст еле заметно отпрянул от него. Затем он открыл папку и принялся изучать короткую и грустную историю Кармен Росарио, которую нашли повесившейся на перекладине в кладовке ее квартиры в Эль-Портал. Фотографии криминалистов показывали картину, с которой он теперь был слишком хорошо знаком: задушенная жертва, ее прежде привлекательное лицо покрыто пятнами и опухло, глаза вытаращены, язык торчит изо рта, как здоровенная сигара. Тридцать два года, разведенная, детей нет, за две недели до смерти работала официанткой. Злоупотребляла наркотиками и алкоголем. Мать двумя месяцами ранее умерла от рака.

Он пролистал отчет судмедэксперта. Поднял глаза на Пендергаста — тот сидел напротив и смотрел на него.

— Нашли что-нибудь достойное внимания?

— На мой взгляд, похоже на настоящее самоубийство. Наркотики, алкоголь, жизненный кризис.

— Есть токсикологический анализ?

— Следы алкоголя и опиоидов в крови, но не в таком количестве, чтобы ее убить.

— Недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы она перешагнула через свои табу и совершила что-нибудь отчаянное.

— Характер синяков соответствует повешению на связанной петлей простыне. Патологоанатом отметил, что подъязычная кость имеет перелом в центре. Вывод: самоубийство удушением. Никаких указаний на удушение руками.

— А рентгеноскопия?

Колдмун вытащил снимки, посмотрел их на свет:

— Я вижу только перелом в центре. Но знаете, это вполне может быть и снимком седельного одеяла со стеклярусом.

Он подвинул фотографии Пендергасту, тот взглянул на них и отложил в сторону:

— Вряд ли она годится на роль кандидата.

Колдмун закрыл папку.

— А у вас?

— Мне не совсем понятно, почему команда Гроува выбрала это дело. Саманта Казунов, двадцати трех лет, проживала в Саут-Майами-Хайтс. Найдена мертвой в кровати, на шее простыня, связанная петлей и закрепленная на одном из столбиков кровати. Поначалу следствие склонялось к версии убийства, потому что на месте смерти присутствовала другая персона. Но эта другая персона на следующий день сама явилась в полицию и сообщила, что была любовницей умершей и что та умерла от непреднамеренной аутоэротической асфиксии. Это подтверждалось положением тела и другими факторами. Любовница находилась в комнате и выступала в роли наблюдателя, чтобы Казунов не завела дело слишком далеко, что она, к несчастью, и сделала.

— Покойная была мазодрочером, — сказал Колдмун.

Пендергаст закрыл глаза:

— Агент Колдмун, есть выражения настолько вульгарные, что можно только пожелать никогда их не слышать.

— Извините.

Пендергаст открыл глаза:

— Она явно пыталась спасти подругу. В любом случае тут не убийство и не самоубийство. Эротическая асфиксия чаще встречается у мужчин, чем у женщин, но этим занимаются представители обоих полов. Поскольку мы знаем, что мистер Брокенхартс — мужчина, я думаю, можно исключить бывшую любовницу из списка подозреваемых. Мы можем передать оба этих дела доктору Фоше для более внимательного рассмотрения, но я сильно сомневаюсь, что это нулевая жертва, которую мы ищем.

Пендергаст закрыл папку и положил ее на папку с делом Кармен Росарио.

Они оба посмотрели на ту, что осталась.

Пендергаст предложил:

— Начнем?

Колдмун открыл тоненькую папку оливкового цвета.

— Лидия Вэнс, — прочитал Пендергаст, затем взял справку с биографическими данными. — Жительница Уэстчестера. Тридцать один год, замужем за Джоном Вэнсом, старшим сержантом морской пехоты. Он и обнаружил тело. — Пендергаст пролистал страницы. — Найдена повешенной почти ровно двенадцать лет назад в душе с петлей из простыни на шее. Записки не оставила.

— Кто-нибудь еще из членов семьи есть?

Пендергаст зашелестел бумагами в папке:

— Ни родители, ни братья или сестры, ни дети не названы.

Колдмун тем временем занес имя в стоящий рядом компьютер:

— Джон Вэнс… Джонов Вэнсов во Флориде пруд пруди, но ни один не подходит по адресу. Там в папке есть отчет по аутопсии?

Пендергаст вытащил какой-то документ на бланке с прикрепленными к нему дополнительными страницами:

— Диагноз патологоанатома: самоубийство посредством удушения. — Он просмотрел документ, обнаружил рентгенограмму и поднял ее к свету.

Колдмун подался ближе к Пендергасту, и они вместе стали разглядывать рентгенограмму.

— Простой перелом на теле подъязычной кости, — сказал Пендергаст. — Никаких видимых повреждений рогов или свидетельств удушения руками.

Он убрал рентгенограмму назад в папку и занялся следующими страницами.

— А что ее муж, морпех? — спросил Колдмун. — Тот, который ее нашел?

Пендергаст пролистал бумаги назад:

— Он тогда только что вернулся после двух служебных командировок. Первая — в Ираке, она закончилась преждевременно, так как он получил ранение при взрыве самодельного взрывного устройства. Его перевели на Окинаву — вторая командировка — и приписали к военной полиции морской пехоты. Он вернулся на военном транспорте в Майами и сразу поехал к себе домой, но нашел там мертвую жену. Она повесилась, пока он летел над Тихим океаном.

Наступило короткое молчание.

— Вы можете себе такое представить? — выдохнул Колдмун. — Человек служил для своей страны, побывал не в одной, а в двух служебных командировках — и вот вам пожалуйста, вернулся. — Пауза. — Что там дальше?

Пендергаст вытащил еще несколько страничек из папки и начал их просматривать.

— Похоже, что муж, Джон Вэнс, не согласился с версией самоубийства. Ему довелось прослужить некоторое время в отделе уголовных расследований военной полиции, и он утверждал, что ее убили, а убийство закамуфлировали под суицид.

— Ничего себе! Там не сказано, почему он так думал?

Пендергаст прочел еще страничку:

— Он настаивал на своем, писал письма в полицию, много раз приходил в управление. Он говорил, что у его жены не было депрессий, никогда не наблюдалось суицидальных наклонностей, она не принимала наркотики и предположительно ждала его возвращения. Дело оставалось незакрытым дольше обычного, вероятно как дань уважения вернувшемуся из горячей точки ветерану. Но полиция Майами отказалась изменять причину смерти, утверждая, что аутопсия и данные, собранные криминалистами, с избытком подтверждают версию суицида.

Колдмун посмотрел на последние страницы дела в руках Пендергаста: потрепанные уголки, грязь по краям, поля испещрены заметками от руки — лист за листом на бланках полиции Майами. Жена морпеха