признании и повиновении». В «событиях, связанных с Ремом», «революционные» амбиции Рема и штурмовиков СА корреспондировали с «бунтарской», революционной направленностью Гитлера, в то время как рейхсвер, несомненно, по-прежнему играл для него роль уважаемого и внушающего страх авторитета. То, что Гитлера раздирали самые противоположные чувства, нашло отражение в многочисленных противоречивых высказываниях, в которых он то провозглашал окончание революции, то потом, однако, решительно требовал ее продолжения и достижения ее целей. Поскольку Гитлер не мог сделать выбор между Ремом и рейхсвером, противники Рема в конце концов вывалили такие крупные фальсификации, что Гитлер действительно поверил в его намерения совершить путч и ему оставалась только одна возможность — попытаться спасти ситуацию, упреждая события. Некоторые высказывания Гитлера свидетельствуют о том, что позже он сожалел о своих действиях против Рема. Ведь целью Гитлера ни в коем случае не было по-настоящему положить конец революции. Хотя для сторонней публики он и заявлял, что революция завершена, на самом деле он просто хотел продолжать ее в других формах.

Каково было содержание этой гитлеровской революции, какие социальные, экономические и политические целевые установки он хотел реализовать?

Гитлер, вопреки господствовавшему до сих пор мнению, придавал огромное значение социальному вопросу. Он намеревался решить социальный вопрос путем улучшения возможностей развития рабочего человека, путем повышения социальной мобильности. Гитлер, и это смог доказать анализ многочисленных публичных и непубличных высказываний за период с 1920 по 1944 г., был решительным сторонником «равных возможностей», которые, однако, как и все его социальные и экономические цели, должны были быть реализованы только внутри «немецкого народного сообщества». При этом его интересы не были направлены на обеспечение наилучшего возможного раскрытия личности, а на оптимизацию пользы для «немецкой народной общности». Гитлеру личность как таковая была безразлична: она была важна в своем функционале и в своей пользе для немецкого народного сообщества, и ей, по мнению Гитлера, лучше всего способствовало бы, если были бы устранены классовые барьеры и всем «соотечественникам» (фольксгеноссен) была бы предоставлена возможность участвовать в понимаемой с социал-дарвинистских позиций борьбе за социальное продвижение. Таким путем, как он надеялся, сформировалась бы новая элита, способная заменить буржуазию.

Гитлер вменял в вину буржуазии прежде всего антисоциальное отношение, жажду наживы и пошлый материализм. Отвергая обоснованные социальные требования, буржуазия загоняла рабочий класс в объятия марксистских партий. Пролетарское классовое сознание было лишь ответной реакцией на буржуазное сословное высокомерие. Кроме того, буржуазия исказила и дискредитировала национальную идею, недопустимо отождествляя свои собственные эгоистические классовые интересы с национальными интересами. Центральное, постоянно повторяющееся обвинение, которое Гитлер выдвигает против буржуазии, — это обвинение в слабости, отсутствии энергии и трусости. Причину этой «трусости» Гитлер видел в материальных условиях жизни этого класса, то есть в том, что буржуазия — в отличие от трудящихся — является имущим классом и поэтому отмечена постоянным отпечатком страха перед потерей своей собственности. Обвинение в «трусости» следует понимать только в связи с социал-дарвинистским мировоззрением Гитлера. Одна из основных посылок Гитлера заключалась в том, что в постоянной борьбе более сильных явлений против более слабых в конечном итоге все, что является слабым, будет уничтожено. По его мнению, это относилось как к отдельным индивидуумам, так и к социальным группам, да и к целым народам. Буржуазия, делал он вывод, в результате своей трусости, слабости и отсутствия энергии подошла к исчерпанию своей миссии. По его словам, этот класс неспособен к политическому руководству и должен быть заменен квалифицированной элитой. Гитлер надеялся привлечь эту элиту прежде всего из числа трудящихся. Рабочие были для него, как он выразился, «источником силы и энергии». Они, в отличие от буржуазии, обладали неустрашимостью и бойцовскими качествами. Поэтому Гитлер сосредоточил свои усилия прежде всего на привлечении трудящихся на свою сторону. Основной целью его революции было идеологическое увеличение значимости физического труда и повышение социального престижа рабочего. Повышение социального престижа рабочих должно было служить не только цели лучшей интеграции этого слоя. Столь же важным было намерение Гитлера путем релятивизации традиционного социального статуса создать предпосылки для повышения социальной мобильности. Повышение значимости физического труда, как уже заявлял Гитлер в «Майн кампф», было необходимым условием для того, чтобы повысить готовность детей из буржуазных семей заниматься работой в профессиях, связанных с ремеслами и физическим трудом, но в то же время предпосылкой для социального подъема детей из рабочих семей.

В то время как трудящиеся и буржуазия были центральными группами, определявшими программатику Гитлера, среднее сословие и крестьянство играли в его мышлении — вопреки распространенным представлениям — совершенно второстепенную роль. Целью Гитлера было создание «народной общности», в которой классовое разделение должно было быть устранено. С помощью постоянного процесса перевоспитания должны были быть разрушены существующие традиции, «сословное высокомерие» и «классовое самосознание». Процессу идеологического нивелирования соответствовало при этом фактическое уравнивание в различных сферах жизни.

Однако даже более важным, чем революционизирование социальной структуры общества, для Гитлера было революционное преобразование экономического порядка. Наше исследование показало, что длительное время представлявшаяся точка зрения, что Гитлер пренебрегал экономикой и ничего не понимал в экономических вопросах, более не может быть поддержана. Недопустимо также, как это осуществляет, например, Генри Тёрнер, делать вывод о пренебрежительном отношении Гитлера к экономике на основании его формулировки, в которой говорится о «второстепенной роли экономики». Смысл этой формулировки должен был скорее означать, что в конечном счете общие политические условия имеют решающее значение для позитивного экономического развития. Если эта функциональная связь более не будет пониматься, то опасность, которая имеет место особенно в периоды экономического подъема, приведет, по словам Гитлера, к политическому, а следовательно, в конце концов и к экономическому распаду. Экономика совершенно непригодна в качестве общей платформы для разных слоев общества и тем самым как базис для построения государства, поскольку в экономике всегда существуют неизбежно расходящиеся интересы. Идеология, объявляющая экономические интересы первостепенными интересами, в конечном счете приводит к разложению общественного устройства. А потом, однако, этот распад нельзя будет остановить за счет того, что будут продолжены и обострены причины этого, а именно пренебрежение к примату политики, остановить можно будет только путем того, что распознанная и признанная как вредная функциональная связь, согласно которой экономика определяет политику, будет ликвидирована и повернута в противоположном направлении. А это, однако, подразумевает, по словам Гитлера, последовательное противодействие переплетению интересов между политикой и экономикой. Так, например, он резко критиковал влияние экономических ассоциаций на политику и «подкуп» ведущих политиков с помощью постов в наблюдательных советах и акций. Эти далеко идущие последствия требования Гитлера по установлению примата политики, которые имели бы результатом революционизирование отношений политики и экономики и в конечном итоге были