Нерешительно Николя приблизился к столу.

– Николетта! – в голосе донны послышалась угроза. – Садись! Сколько раз мы делили последний кусок хлеба – неужели ты не хочешь разделить со мной эту богатую трапезу?

Наконец Николетта и Винченцо сели. Во время ужина я наклонилась к Августу, сидевшему по левую руку от меня, и тихо спросила его:

– Август, почему вы не пошли за нами в XXI век? Почему пошел темный хранитель?

– Потому что я не могу врать.

– Вы всегда говорите правду?

– Да, стараюсь. На то я и светлый хранитель.

– Тогда скажите мне правду, кто такой Последний Рыцарь?

– Я не могу лгать. Но я могу и промолчать, – с улыбкой ответил Август. Я осталась недовольна его ответом. Мне казалось, они навешали нам на уши очередную лапшу, чтобы мы не приставали к ним с вопросами, а на самом деле они что-то скрывают от нас.

Мы прожили в имении герцога Бургундского до августа и начали собираться в Париж, потому что Герцог настаивал на том, чтобы Вадик начал свою службу при дворе короля. Нам тоже стало скучно сидеть в имении, захотелось встретиться с друзьями и знакомыми, вернуться в общество короля и королевы.

Людовик ІХ в это время путешествовал по стране, мы знали, что он побывал уже во многих городах, и когда мы собрались, он пребывал в Сен-Бенуа-сюр-Луар, весьма живописном городке на берегу реки Луары. Мы двинулись в том направлении, верно полагая, что к тому времени, как мы доедем до Сен-Бенуа, король уже уедет оттуда. Но вдоль Луары города и деревеньки были так живописны и красивы, постоялые дворы, где можно было поменять лошадей, попадались часто, мы не испытывали трудностей в путешествии и ехали с удовольствием, вспоминая наши тяжелые передвижения по Египту и жаркой Палестине как страшный сон.

Франция была прекрасна: укрытая зеленью, цветами, холмами с виноградниками, она казалась нам необыкновенно родной, близкой, мы были счастливы, что вернулись сюда, а не в Неаполь.

Август остался в имении, остальные поехали с нами. Пакито уже неплохо держался в седле, но мы очень часто шли пешком, особенно после сытных застолий в тавернах, и наслаждались пейзажами.

Река сопровождала нас и менялась по пути, удивляя все новыми картинами средневековой жизни. Каменные и деревянные мосты, роскошные суровые замки, маленькие деревеньки с красивыми мельницами, странствующие артисты, охотники с собаками, иногда выезжавшие из лесов… Мы останавливались на ночь и в замках: хозяева владений, неизвестно каким образом узнававшие, что по их землям проезжает «Чистая донна», спешили пригласить ее к себе. Мы побывали в шести замках по ходу следования вдоль реки, дольше всего мы задержались в Сулли-сюр-Луар – огромной крепости на берегу Луары. Здесь русло реки делало изящный изгиб, через поток был переброшен белый каменный мост.

Хозяин замка – барон де Сен-Патю-Сулли, чей дед начал строительство здания, выслал к нам гонцов с настоятельной просьбой остановиться у него. Мы уже не удивлялись подобному гостеприимству, напротив, это был для нас праздник – ведь каждый замок был по своему уникален, хозяева угощали нас на славу, дичи и вина было так много, что столы ломились от блюд.

Только что побывав в крепости Жиена, построенной в раннем Средневековье, с круглыми массивными башнями и мощными крепостными стенами, нависавшими над рекой, покрытыми мхом и плющом, мы были приятно поражены изяществом замка Сюлли-сюр-Луар. В отличие от своего соседа, замок производил менее удручающее и суровое впечатление, стены были ниже, башенки украшены остроконечными крышами с готическими деталями. С крепостной стены открывался восхитительный вид на голубую Луару, леса и поля сердца французского королевства.

Несмотря на различия во внешнем виде, интерьеры замков были похожи. В комнатах, которые нам отводили, стояли постели с балдахинами, рядом всегда находился большой камин с изящными украшениями. Стены комнат, залов и коридоров замка были завешаны шпалерами на религиозные или светские темы. В Сюлли в моей комнате возле кровати висел огромный гобелен «Похищение Елены», а в коридоре меня встречала сцена из Библии, где ангелы сражаются с превратившимися в драконов демонами. Гобелены были чуть ли не единственным украшением комнат и залов. Охотничьи трофеи хозяин держал в отдельной зале, где стены и потолок щетинились оленьими рогами. Окошки были маленькими и закрывались изнутри на ночь деревянными ставнями. Зала, где мы ели, была отделана камнем и имела деревянный потолок. Справа находился камин, в центре стоял длинный деревянный стол, высокие стулья с подлокотниками, слуги наливали вино, разносили еду, фрукты, хозяева слушали наши рассказы о походе, приглашали музыкантов, которые скрашивали вечера. Мы провели два дня в Сюлли и с удовольствием бы пожили там еще, но Герцог начал торопить нас, и мы тронулись дальше.

Путь наш лежал мимо лесов долины Луары, и время от времени высокие деревья манили вглубь своих прохладных сводов, и мы гуляли среди темных живых колонн, наслаждаясь тишиной и торжественным шелестом листьев в высоких кронах. Пакито в одну из таких прогулок по опушкам леса принес мне горсть земляники, которую он собрал на поляне, и я ела горьковато-сладкие ягодки, собирая их губами с ладони мальчика. Никогда не ела я земляники вкуснее, чем тогда, на опушке леса, сидя на корточках рядом с Пакито, который внимательно следил, чтобы я съела все.

Мы присоединились к королю в Венсене, где Людовик устроил пышный праздник в честь Жана Жуанвилля, вновь вернувшегося к нему на службу. Мы попали на праздник, когда крестьяне водили хоровод и танцевали, а король в стороне беседовал с Жаном, сидя за столом, который накрыли прямо на улице, и льняные скатерти колыхались от легкого ветерка. Наши друзья и монарх сердечно приветствовали нас, король снова сел за стол, где, помимо французских рыцарей и монахов, сидели англичане. Вадик сразу подсел к ним, мы с Катей решили с англичанами не разговаривать и сели со стороны французов.

Англичане в тот момент спрашивали, устроен ли праздник по случаю возвращения короля. Людовик отвечал, что не считает уместным устраивать праздники и танцы по случаю своего возвращения, и рассказал, кто был причиной веселья.

Англичане были одеты в короткие камзолы, смешные по сравнению с длинными коттами французов, и вели себя надменно и независимо, подчеркивая свое превосходство над французами, которые иногда отпускали по поводу гостей такие шутливые замечания, что нам с Катей с трудом удавалось сдержаться и не прыснуть в рукава. Король добродушно рассказывал гостям о походе, о трудностях, что перенесла его армия, и сетовал, что среди крестоносцев было так мало английских подданных.

– Вам, должно быть, досадно проиграть поход неверным, – заметил один из англичан. – Вам не стоит рассказывать об истории своего пленения и несчастьях, это не принесет вам доброй славы.

Мне стало больно за короля. Мы были с ним на Востоке, мы знали, как плен и испытания укрепили веру монарха, его стремление служить людям, не лишив его благородства и душевной мягкости.

– Вам не стоит советовать, что делать, а что нет, ведь вы не были в этом походе, – сказала я. – Эти рыцари храбро сражались и стойко держались в плену не для того, чтобы вы их высмеивали. Высмеивайте себя и того, кто не дал вам ни стяжать славу, ни укрепиться в вере.