своим светом ещё и возвещала скорое начало зимы, а это значило, что проще было уже вообще никуда не уезжать, а дожидаться благоприятной погоды и новой весны под безопасной крышей возле уютного очага.

Но подобные прописные истины не трогали сердца вечных странников, которым претила осёдлость, таким, как древние лунги, или Эйман Эр Данаарн, например. Смелого и дюжего мага, ещё и бессмертного вдобавок, не могли отвадить от предстоящей дороги какие-то там календари, сводки погоды или просто здравый смысл опытных кочевников.

Он мог именоваться странником, или путешественником, или даже бродягой — это было неважно. Ничто не имело значения, помимо одного: его путь — его стезя. И кого он там встретит, и с кем распрощается — никого не касалось, лишь краем задевало сердце, когда проходило слишком близко.

Хотя, порой случается так, что обстоятельства открывают свежий, неожиданный взгляд на вещи, переворачивая мировой порядок и сотрясая до основания законы бытия. Наверное, нечто подобное и приключилось с Сэлем Витаром и Эром Данаарном, но, соль в том, что в итоге каждый остался при своём. В конце концов, герою нужен дом — место почитания, а страннику — новый горизонт, и настало время прощаться.

В одном из гротов на восточной части Сломанного берега бессмертный маг дожидался явления Сэля Витара Амуина Малидота, недавно провозглашённого законным правителем и наместником трона Элисир-Расара, Адоном, Нин-дар-дином, Единственным господином всех земель и вод.

Сэль прибыл точно в срок, на закате, когда розово-пурпурный диск солнца повис за Янтарным дворцом, обращая серебристый песок Сломанного берега в чистую платину. На маге-короле была надета мантия из плотного, тёмно-синего сукна с глубоким капюшоном, что сохраняла тайну его личности. Отбросив назад капюшон и обнажив свои до сих пор роскошные, обличающие волосы, Его Величество шагнул под навес грота бурым сапогом с острым носком. Теперь у него на поясе покоилось два меча в противовес тому недостатку, который имелся прежде.

Эр, расположившийся на плоском камне, привстал и немного отряхнул свои походные одежды без малейших претензий на изысканность.

— Почему ты не показался на моей коронации? — нахмурившись, проговорил Сэль. — Я же звал тебя.

Данаарн чуть-чуть наклонился в бок, чтобы выглянуть из грота. На загнутом дугой, мокром пляже толпилась охрана Его королевского Величества, состоящая из наиболее преданных и родовитых дворян, в числе которых был Эмерон Чёрный Вереск, будущий зять мага-короля. При параде, в лучших, начищенных до блеска доспехах да на вороном коне, он полностью оправдывал своё прозвище и смотрелся грозно, словно заколдованный ворон, сидящий на плече верховного бога и шепчущий ему о проделках смертных.

— Не следовало мне там показываться, — надменно хмыкнул Данаарн, взмахнув рукой. — Такие сомнительные личности как я лишь чернят Вам репутацию, Ваше Величество. Впрочем, я рад так тебя назвать, не получая затем очередную отповедь.

Сэль радушно улыбнулся и подошёл ближе к другу.

— Что же до меча? — юноша отстегнул от пояса Кровь и Воду и протянул оружие собеседнику.

Расположив легендарный меч на руках перед собой, Сэль медленно вытащил клинок из ножен примерно наполовину, как бы демонстрируя демону-оборотню, что приключилось с его излюбленным артефактом. На серебристо-белом, зеркальном металле уже начали появляться тёмные и маслянистые разводы, будто на булатной стали. В этом, видимо, и выражалась «порча», ведь теперь в мече содержались в заточенье три обрывка души, и ни Эр, ни сам Сэль, ни волшебные придворные гебры так и не нашли, как же освободить пленников.

— Х-х-х-хозяин! Мы Вас привет-т-т-т-ствуем! — зашептал меч на три голоса для Эра так гулко и звеняще, что весь воздух в гроте засвистел.

— Молчите, нечестивицы! Отныне ваш хозяин — Сэль, — грозно отбил языком бессмертный маг, искря глазами. — Выказывайте ему почтение, и слушайтесь распоряжений. Защищайте его жизнь.

— Значит, ты не возьмёшь с собой Кровь и Воду? — поинтересовался маг-король, поднимая взор на Данаарна.

— Как же я могу забрать твоё сокровище? Пускай мои слуги теперь помогают тебе.

Эр игриво повёл левой бровью.

— Слишком много даров. Да и неуверен я, что смогу совладать с этим беспокойным орудием.

— Какие ещё твои годы? — усмехнулся маг, по привычке водружая пятерню на королевское плечо.

Каждый палец Эймана до сих пор венчался длинным, наточенным и лоснящимся когтем, словно вырезанным из кремового стекла, и Его Величество разбили сомнения, как бы личность беглеца не была разоблачена. Конечно, демон-оборотень думал сесть на обычный корабль, только с такими выдающимися телесными особенностями, ровно, как и впечатляющими талантами, он по-прежнему оставался лёгкой добычей для скучающих глаз. А скука, она похуже страха и невежества раздувает любую малозначительную искру до состояния опустошительного пожара, так что лучше будет проявить осторожность. И благоразумие. Жаль, что это — отнюдь не те качества, что присущи магам.

— Вот, я принёс то, что ты просил! — спохватился Сэль и в глазах его зарделся увлечённый блеск.

Вернув ножны Крови и Воды на место, маг-король обратился к аккуратной походной суме из кожи, покрытой бархатной тканью, и больше напоминающей массивный кошель. Сперва юноша извлёк на свет длинную серьгу из золотых цепочек и круглых бусин кроваво-красного сердолика и бордового граната, после чего предложил обе вещицы — и украшение, и вместилище, — новому распорядителю.

— Да, так и есть, — зачарованным голосом промолвил Данаарн, первым делом принимая серьгу. — Это-то я и имел в виду, твои ювелиры потрудились на славу.

И на сих словах он безжалостно проткнул мочку собственного уха, ввинчивая золотой крючок до того, пока его основание не упёрлось в плоть. От подобного зрелища по лицу Сэля пробежалось не то, чтобы отвращение… это скорее походило на настоящую боль, и маг-король недовольно наморщил нос и лоб.

— То-то же, — нравоучительно изрёк Эр, медленно прокручивая злополучное украшение. — Теперь поймёшь, что я чувствовал, когда ты приставил меч к своему горлу. Хотя… конечно мне было хуже.

Самодовольно и лукаво сверкнув глазами, бессмертный стал перебирать другие подношения, которые пожаловал ему Его Величество как пожелания счастливого пути.

— Ты меня обманул тогда, заявив, что лунги не носят серёг, — выдавил из себя пристыженный юноша.

— Не носят, потому что они сразу врастают. Поэтому мне постоянно придётся делать так.

Эр демонстративно покрутил в ухе серьгу, и сердоликовые грозди затрепетали, напоминая Сэлю о давно забытом сне, который прежде ему казался ярким и правдоподобным, словно наяву.

— Тот сон, когда я поднимаюсь к тебе на деревянную смотровую башню… он что-то значит? — молодой человек сложил руки на груди и едва насупился.

Эйман обнаружил, что в тёмно-синей походной сумке были только три тонкие книжицы.

— Не знаю. Наверное, я просто потешаюсь над тобой.

Демон-оборотень сделал