– Вместе, Огненное Сердце, – только и ответил Рован.

Его лицо сейчас было отражением стальной воли, многовекового опыта сражений и холодного расчета.

Аэлина опустила голову ему на плечо, опираясь виском на легкие доспехи.

– Как ты думаешь, мы сумеем? Останется хоть что-то после этой войны?

Рован убрал с ее лица прилипшие ко лбу волосы.

– Мы приложим все силы. Это лучшее, на что мы способны.

Слова полководца, успевшего забыть, сколько раз он уходил на войну и возвращался с полей сражений. За столько веков можно и забыть.

Сплетя пальцы, Аэлина и Рован смотрели на армию хагана. Надежду на спасение.

Аэлине вспомнилось ее недавнее сражение с водной лавиной. Три месяца подряд она совершала нелегкое погружение в глубины своей магической силы. Не сглупила ли она, растратив накопленное на испарение воды? Чем теперь она ударит по Маэве с Эраваном? Даже если сейчас она вновь начнет копить силу, столь мощного удара уже не будет.

– Не терзай себя всякими там «а что если…», – посоветовал Рован, прочитав ее мысли.

«Я не знаю, чтó делать», – призналась Аэлина по связующей нити.

«Мы вместе», – ответил Рован, поцеловав ее в макушку.

Аэлина слушала завывания ветра, мечущегося между горными вершинами, и понимала: и ее истинная пара тоже не может предложить никакого решения.

– Стотысячная армия, – выдохнул Рен, грея руки над пылающим очагом в Большом зале.

Моратские лучники отомстили за разрушение ведьминых башен, убив двоих Молчаливых ассасинов. Хорошо, что других потерь с террасенской стороны не было.

За ужином все сидели мрачные и почти ничего не ели. К этому времени стемнело. На Фералийской равнине вспыхнули точки вражеских костров, что тоже не способствовало аппетиту защитников крепости. Эдион попробовал было считать костры, но быстро бросил эту нелепую затею.

Ужин не затянулся. Все быстро разошлись по своим комнатам, мечтая уснуть. В Большом зале остались только Эдион с Реном. Лисандра увела Венгу, которую до сих пор трясло. Каким окажется утро, знали только боги.

Возможно, боги снова отвернулись от них, поскольку та, от кого зависело их возвращение на родину, нынче томилась в железном ящике. Другой надеждой богов оставался Дорин Хавильяр. На нем, скорее всего, они сейчас и сосредоточили свои усилия.

– Вот нас и заперли в Оринфе, – продолжал Рен. – И больше некому прийти нам на подмогу.

– Да, конец будет не из веселых, – согласился Эдион, прислоняясь к мраморному выступу возле очага. – Особенно если им удастся починить третью башню.

Другого шанса застать Морат врасплох у них не будет.

– Тебе не мешает отдохнуть, – сказал Эдион, взглянув на изможденного Ручейника-младшего.

– А тебе?

Эдион молча смотрел на пламя.

– Для меня было бы честью служить при дворе Аэлины, – признался Рен и добавил: – Вместе с тобой.

Эдион закрыл глаза.

– Согласен. Это было бы честью, – сказал он, с трудом сглатывая.

Рен похлопал его по плечу и тоже удалился.

Эдион еще несколько минут постоял у догорающего очага. Пора идти в свою бывшую комнату, теша себя надеждой уснуть.

Лисандру он заметил почти у самого входа в восточную башню. В руках она держала кружку с горячим молоком. Увидев Эдиона, остановилась.

– Вот, Венге несу. Бедняжка спать не может.

Дрожь не оставляла девчонку весь день. С лица не исчезала бледность. Казалось, за ужином ее вот-вот вытошнит прямо на стол.

– Можно мне поговорить с Венгой? – спросил Эдион.

Лисандра открыла рот. Эдион думал, что сейчас услышит «нет», и даже сожалел об этом вопросе. Но, к его удивлению, Лисандра утвердительно кивнула. Они молча направились к северной башне, затем по лестнице на самый верх. В комнату, некогда принадлежавшую Розене. Должно быть, Рен успел снова там побывать. Из приоткрытой двери на площадку лился золотистый свет.

– Я принесла тебе горячего молока, – объявила Лисандра. – И кое-кого привела.

Эдион вошел в уютную комнату. Года запустения и разграбления замка пощадили комнату Розены, что было большой редкостью.

Глаза Венги удивленно распахнулись. Эдион улыбнулся ей и присел на краешек кровати. Лисандра села с другого края. Венга обеими руками обхватила кружку и сделала глоток.

– А я перед своим первым сражением всю ночь из отхожего места не вылезал, – сказал ей Эдион.

– Ты? – удивленно пискнула Венга.

– Представь себе, – усмехнулся Эдион. – Кавин – он тогда был капитаном королевской гвардии – увидел мою позеленевшую физиономию и сказал: «Это чудо, что к рассвету ты еще кишки не вытряхнул».

Вспомнив старшего друга и наставника, Эдион испытал знакомую боль в груди. Он всегда восхищался Кавином и стремился подражать капитану. Тогда, на Фералийской равнине, Кавин принял последний бой. Вскоре та же участь ждет и Эдиона.

– Как ужасно, – поморщилась Венга, но захихикала.

– Еще как ужасно, – подхватил Эдион. Даже Лисандра улыбнулась. – Вот я и пришел тебе сказать: ты хоть и младше, чем я был в то время, но гораздо храбрее меня.

– Меня уже тошнило, – шепотом призналась Венга.

– Но это, дорогая моя, намного лучше, чем наделать прямо в штаны, – тоже шепотом произнес Эдион и подмигнул.

Венга затряслась от громкого смеха и еще крепче сжала кружку, чтобы не расплескать молоко. Эдион улыбнулся и взъерошил ее золотисто-рыжие волосы:

– Ты давай, пей, не то молоко остынет. А я тебе еще кое-что расскажу… Сражение – зрелище не из красивых. Так что выворачивать тебя будет и дальше. Но запомни природу своего страха. Ты ведь боишься не только за свою жизнь. Страх показывает: тебе есть ради чего сражаться, поскольку в твоей жизни есть много такого, что тебе очень дорого и без чего она станет блеклой и унылой. Словом, тебе есть что терять.

Эдион махнул в сторону заиндевелых окон.

– А вот мерзавцам, что явились под стены Оринфа, терять нечего, поскольку у них ничего нет.

Он нежно сжал худенькие руки Венги.

– У них нет цели, ради которой можно сражаться и умирать. Только приказы командиров. И пусть наши силы уступают им по численности, нам есть кого и что защищать. И сознание этого позволяет преодолевать страх и сражаться до самого конца. За наших друзей, за нашу семью…

Эдион снова сжал руки девочки.

– За тех, кого мы любим…

Он оглянулся на Лисандру, чьи зеленые глаза подозрительно блестели.

– И ради того, кто нам дорог, мы способны подняться над страхом. Помни об этом завтра. Даже если тебя станет выворачивать. Даже если всю ночь ты безвылазно проведешь в отхожем месте. Нам есть за кого сражаться, и это всегда приносит победу.