– Ничего страшного, – ответила Регина, – мне даже приятно было встретить таких вежливых и обаятельных сотрудников – не то что по телевизору показывают.

Все полицейские ушли, а хромой следователь замешкался у входных дверей, когда прокурор зашел на кухню попрощаться с Региной.

– Ну че, начальник, – подмигнула она, – с Карнауховым что делать будешь?

– Разберемся, – буркнул прокурор. – Не сегодня, разумеется, но тянуть тоже не будем.

– Ну-ну, – покачала головой Регина, – смотрите, чтобы он еще чего-нибудь не натворил. Я что, зря на него заяву подавала?

Наконец все удалились. Оставшись одна, женщина вернулась в кресло, открыла альбом и произнесла вслух:

– Клод Моне! Ренуар! Размечтались! Пикассо вам, а не Дашенька!

Она поднялась и подошла к зеркалу. Еще раз осмотрела себя, маечку, эмблему парижского университета.

И вздохнула:

– Сорбонна, Латинский квартал, Елисейские Поля…

Помахала рукой отражению:

– Скоро буду. Ждите!

Потом взяла мобильник и набрала номер:

– Дашуня, ты где?.. А я скучаю. Думаю правда ненадолго в «Профсервис» заскочить. Хотя там и делать-то сегодня нечего, но хоть Люсю повидаю: не так скучно будет…

В «Профсервисе» она долго не задержалась. С Пожидаевой виделась, конечно, но почти не пообщалась. Зато уединилась с ее мужем. Вася Маленький сообщил, что вопрос с квартирой скрипачки Шеиной он решил, отбирать не стал, но получил за нее деньги. И отдал Регине полиэтиленовый пакет, в котором лежали запечатанные пачки банкнот. Она не стала пересчитывать, сказала только, что готова поделиться, но Пожидаев покачал головой.

– Все до копеечки твоей подружке отдаю. А с тех риелторов я уже свое взял. Да они теперь и так на меня работать будут.

– Со следаком как-то решать надо, – напомнила Регина. – Я тут его в одном деле кинула, но он наверняка выкрутится. Еще мстить начнет.

– А чего с ним решать? Он и так уже мой. Сейчас без своего тестя-депутата останется, приползет на брюхе. – Он осмотрел Регину и восхитился: – Кто бы мог подумать, что у тебя столько ходок! На фига тебе эта жилконтора? Хочешь, я тебе крутое модельное агентство подарю вместе с девочками и пару раскрученных портняжек в придачу. Из Парижей вылезать не будешь.

– Что я там не видела? Мне и здесь хорошо, у меня теперь друзья здесь, – гордо отказалась Регина.

Она вернулась домой. Пересчитала деньги – двенадцать пачек по десять тысяч долларов. Купюры были новенькие, а пачки запечатаны банковской лентой. Регина убрала весь пакет в платяной шкаф, спрятав на самой нижней полке, где лежали старые Дашины вещи, и вернулась к импрессионистам.

Карнаухов отстранил от себя девушку.

– Все! Хватит на сегодня… Мне надо домой. Хочу с тестем все-таки по душам пообщаться. Вчера рассчитывал распить с ним бутылочку, поговорить, но он поздно вернулся. Может, сегодня получится. Хотя особого желания с ним нажираться нет, однако изображу примерного семьянина.

– Лучше изобрази исполнительного сотрудника, который завален делами и сгорает на работе, – промурлыкала Майя. – Скажи, что у тебя дежурство по управлению…

– Не сегодня.

Карнаухов вздохнул глубоко, набирая в грудь воздух и напрягая мышцы. И тут же поморщился.

– Могла бы поменьше парфюма на себя прыскать. Я теперь весь пропах женскими духами.

– Прими душ, как обычно, – посоветовала девушка, поднимаясь с кровати.

Старший следователь смотрел, как она набрасывает на голое тело коротенький, почти невесомый халатик.

– Поясок мой не видел? – спросила любовница.

Карнаухов не ответил, продолжая рассматривать ее. Потом со вздохом взглянул на наручные часы.

– Половина пятого. Я к семи обещал быть дома.

– Так время еще есть, – усмехнулась Майя и распахнула перед ним халатик.

Вдруг раздался звонок в дверь. Трель оборвалась, а через пару мгновений прозвучала снова, еще нетерпеливей.

– Не открывай, – негромко произнес Карнаухов. – Мы никого не ждем.

– Я пиццу заказывала: захотелось вдруг, – объяснила любовница, направляясь к выходу.

– Оденься! – крикнул ей вслед мужчина.

– Пусть любуются, – ответила она, – вспоминать до конца жизни будут. У этих ребят так мало радости.

Майя даже не стала запахивать халатик, а проходя мимо зеркала на стене в прихожей, посмотрела на свое отражение и поправила прическу. После чего открыла дверь.

На пороге стояла молодая женщина в золотистой норковой шубке. За ней возвышался крупный немолодой мужчина в кожаной дубленке с белым воротником из стриженой овчины.

– Вы к кому? – удивилась хозяйка и попыталась прикрыть грудь халатиком.

Вместо ответа незнакомка ударила ее по лицу, потом еще раз и еще.

– Что вы делаете? – закричала Майя. – Кто вы такие?

И отпрыгнула в сторону, неожиданно догадавшись, кто перед ней.

– Что там происходит? – крикнул из комнаты Карнаухов, вскакивая с кровати. И тут же отступил, увидев влетевшую в комнату жену.

– Юля? Ты откуда здесь? – удивился он.

И едва успел увернуться от удара.

– Сволочь! – кричала Юля. – Мы его с папой ждем, а он здесь с какой-то шлюхой…

– Ты все не так поняла! Это моя аспирантка, я иногда помогаю студентам юрфака, пришел к ней по поводу ее диссертации. Вдруг давление подскочило, и я просто прилег отдохнуть.

– Что у тебя подскочило? – заорала жена и налетела на него с кулаками.

В комнату заглянул ее отец и, увидев голого зятя, презрительно скривился. Удержал руку разъяренной дочери.

– Успокойся, Юлечка. Этот урод еще не знает, что его ждет. Пойдем домой, моя девочка.

– Сволочь! – стонала жена Карнаухова. – Мерзавец! Теперь я знаю, где он свои дежурства проводит…

Она попыталась вырваться от отца, но тот держал ее крепко, тогда Юля выгнулась и пнула неверного мужа ногой.

– Мы тебя размажем, сволочь неблагодарная!

И депутат с дочерью пошли к выходу. Женщина остановилась и посмотрела в сторону небольшой кухоньки, но там было пусто: любовница Карнаухова спряталась в ванной.

– И ты, потаскуха, тоже ответишь! – крикнула Юля, пиная запертую дверь. – Будет тебе и диссертация, и научный руководитель! Всех уволю!

На пороге возник молодой человек с большой сумкой через плечо.

– А ты еще кто? – закричала обманутая жена. – И тебе тоже достанется!

– Так не вы пиццу заказывали? – испуганно проговорил парень, отступая к лифту.