Пирелли со своей женой Лизой и сыном Джино вернулся в Милан под самое Рождество. Они прошлись по магазинам, купили елку и подарки, в том числе новый велосипед для Джино. Когда они наконец приехали домой, Лиза отправила Пирелли на улицу набрать земли в ведро для елки, а сама принялась разбирать вещи.

Одна из сумок была набита грязным бельем, которое она не успела постирать в Палермо. Вываливая его в корзину для грязного белья в ванной, она заметила там две простыни, которые стелила на кровать перед самым отъездом.

Хоть это было запрещено, Пирелли накопал земли из цветочной клумбы. Когда он принес ведро домой, Лиза ждала его на пороге.

Сначала она предъявила ему пепельницу, в которой лежали окурки турецких сигарет со следами губной помады, а потом швырнула на пол грязные простыни.

— С каких это пор ты стал сам менять постельное белье? А я тебе скажу — с того дня, как привел сюда шлюху, мерзавец!

Пирелли молчал, и Лиза перешла на крик:

— И ты еще называешь себя детективом? Неудивительно, что тот парень до сих пор разгуливает на свободе, ведь ты не можешь даже привести в дом женщину, а потом уничтожить улики! Ну что ж, справляй Рождество здесь, пусть твоя шлюха составит тебе компанию, потому что я ухожу!

Пирелли тяжело опустился в кресло и, по-прежнему ни слова не говоря, зажег сигарету. Лиза встала перед ним, уперев руки в бока. Глаза ее метали молнии.

— Ты что же, не хочешь ничего сказать? И даже не попытаешься оправдаться?

Он пожал плечами, избегая ее взгляда. Раздосадованная его молчанием, она метнулась в спальню и захлопнула за собой дверь. Было слышно, как она плачет. Пирелли медленно затушил сигарету и пошел к ней. Она лежала, свернувшись калачиком на неразобранной постели, и рыдала. Он сел рядом.

— Лиза… Лиза, послушай меня…

— Как ты мог привести кого-то в нашу постель? Как ты мог так со мной поступить?

— У меня нет никаких оправданий. Я виноват, прости. Если хочешь, я уйду. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Да! Убирайся, оставь нас одних! Я тебя ненавижу! — Помолчав, она спросила: — Кто она? Я ее знаю?

— Нет, ты ее не знаешь.

— Как давно это продолжается?

— Это было всего один раз. Я и сам не понимаю, как это случилось. Мне очень стыдно. Это все, что я могу сказать, — если тебе от этого станет легче.

— Ты все еще встречаешься с ней?

Пирелли покачал головой, не в силах смотреть ей в глаза. Лиза с удивлением заметила, что он чуть не плачет.

— Ты любишь эту женщину?.. Джо?

Она подошла к нему и толкнула его в плечо.

— Ты влюблен в эту сучку?

Он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он держал крепко.

— Послушай, я перед тобой извинился, и хватит об этом. У нас с ней все кончено. А я не хочу это обсуждать.

— Ах, вот как? Отлично! Ты приводишь в нашу квартиру женщину, спишь с ней на моей кровати, а потом заявляешь, что не хочешь это обсуждать! Да катись ты ко всем чертям!

Она вырвалась и наотмашь ударила его по лицу. Он повернул голову, но защищаться не стал. Лиза набросилась на него с кулаками. Ей хотелось сделать ему больно. Однако Пирелли увернулся и показал на дверь. Их перепуганный сын заглядывал в спальню.

Лиза крикнула:

— Иди к себе в комнату, Джино! Я сейчас к тебе приду… Ну же, Джино, делай, что я говорю!

Мальчик тихо вышел, и Пирелли закрыл дверь, оставшись стоять спиной к жене. Вздохнув, он спросил:

— Чего ты хочешь от меня, Лиза? Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она взяла с туалетного столика носовой платок и высморкалась.

— Не знаю. Нет, я просто не понимаю, как ты мог так со мной поступить!

Пирелли смотрел на ее беспомощное, залитое слезами лицо и чувствовал себя последним негодяем. Он подошел к ней и ласково потрепал по плечу:

— Клянусь, я сам не знаю, как это получилось. Но что было, то было, и словами тут не помочь.

— Ты меня уже не любишь?

Он погладил ее по щеке.

— Я люблю тебя, Лиза, люблю… — Покраснев, он виновато взглянул на нее. — Послушай, я попытаюсь загладить свою вину. Мы поедем отдыхать втроем. Теперь, когда я закончил дела в Палермо, мы можем отправиться сразу после Рождества. Что скажешь?

— Не знаю, Джо. Я так расстроена… И все-таки мне не понятно, как ты мог меня обмануть?

Лицо его окаменело.

— Я не обманывал тебя, Лиза, поверь. У нас с ней все кончено. Мы больше никогда не увидимся.

Он обнимал ее, целовал в волосы, в шею, а она прижималась к нему и плакала.

— Не надо, Лиза, не плачь, пожалуйста.

Рождество прошло довольно неприятно. Лиза при каждом удобном случае вспоминала его измену. Даже когда они занимались любовью, она спрашивала, так ли она хороша, как «та женщина», имея в виду Софию. Пирелли был уверен: если бы не ее постоянные намеки, он бы думал о Софии вдвое меньше. Он знал, что должен опять с ней встретиться, и даже вынашивал мысли о том, чтобы бросить жену, но в конце концов отказался от этих планов, потому что не хотел потерять сына.

Он терзался чувством вины, порой впадая в депрессию. Ему не давало покоя сознание собственной несостоятельности. Он неудачник, он упустил Луку Кароллу, и, хоть никто не мог придраться к его работе, это сильно выбивало его из колеи.

Пирелли решил не выходить на работу после рождественских праздников, а взять причитающийся ему отпуск, однако планы его изменились после звонка одного старого приятеля.

Детектив Карло Джиганте расследовал убийство Нино Фабио. Он позвонил Пирелли с просьбой об услуге. Не мог бы Пирелли найти Софию Лучано? Ему надо ее допросить. Пирелли спросил, в чем дело, но Джиганте не стал отвечать, сказав, что предпочитает обсудить эту тему у себя в кабинете. Пирелли согласился. Он не имел понятия о том, что София сейчас в Нью-Йорке.

Майкл Барзини не находил себе места от волнения. Люди, которые снабдили его наличными деньгами для покупки имущества вдов, теперь с нетерпением ожидали документов, дававших им все права на владение компанией Лучано. Он здорово просчитался, когда решил взять женщин на испуг, отобрать у них документы, а денежки прикарманить. Если наверху узнают, что их казначей попал в затруднительное положение, это может поставить под угрозу все порученные ему сделки, не говоря уж о его жизни.

Выйдя из своего номера, он направился к подземной автостоянке, расположенной в двух кварталах от отеля «Плаза». Погруженный в глубокое раздумье, он спустился по пандусу и пошел к своей машине, роясь в кармане в поисках ключей, потом остановился и подобрал ключ зажигания, даже не взглянув на «линкольн».

Когда Барзини открыл дверцу, ему что-то крикнул служащий автостоянки, который в это время мыл одну из машин. Барзини огляделся, но служащий как раз протирал обод колеса, и его не было видно за машиной. Барзини захлопнул дверцу и завел мотор, потом обернулся и закинул руку на кресло, задним ходом выезжая со своего парковочного места. В этот момент с заднего сиденья что-то упало. Барзини перевел рычаг передач в режим парковки и нагнулся посмотреть, что это было.