Хенрик Возняк сидел в своем кабинете и по черно-белому телевизору смотрел проезд Брежнева и Герека по улицам Варшавы. В виду не очень теплой погоды, оба руководителя были в плащах, а советский генсек еще и в шляпе. Они стояли в полный рост в правительственном лимузине с открытым верхом и, поднимая вверх ладони, приветствовали толпы варшавян, заполнивших почти всю трассу от аэропорта до Дома культуры и науки, где должна была пройти торжественная встреча высокого гостя. В разгар этого просмотра дверь в кабинете сыщика растворилась и на пороге появился высокий молодой человек в форме сотрудника дорожной милиции.

– Пан Возняк? – спросил незнакомец и, получив утвердительный ответ, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Я Даниэль Урбан, работаю на посту по дороге из Карчева.

И тут Возняк вспомнил. Еще вчера он проехался по трассе Варшава – Карчев и посетил три поста дорожной милиции и две бензозаправки, где опросил их сотрудников на предмет появления в их поле зрения 10 июля белого «Фиата-125». Правда, времени с момента преступления прошло предостаточно, поэтому никто из опрошенных так и не смог ничего вспомнить про тот «Фиат». Но начальник одного из постов дорожной милиции сообщил, что один из его сотрудников, дежуривших в тот день 10 июля на посту, сейчас находится в отгулах, поэтому найти его можно будет дома – и «дорожник» даже продиктовал Возняку его домашний адрес. Но время было уже под вечер, поэтому сыщик решил перенести это мероприятие на завтра. А сегодня, после посещения ЦК ПОРП, надобность в этой встрече и вовсе отпала. Как вдруг этот «дорожник» явился в криминальный отдел лично, видимо оповещенный своим начальником.

Присев на стул, гость положил на колени свою фуражку и, пригладив на голове волосы, сообщил:

– Я дежурил 10 июля и видел тот самый белый «Фиат-125», о котором вы спрашивали.

– Где вы его видели, пан инспектор? – напрягся Возняк.

– На бензозаправке недалеко от нашего поста. Я ехал со стороны Карчева и заехал заправиться. Как раз в это время там и стоял этот «Фиат» – тоже заправлялся.

– Кто был за рулем?

– Пан Анджей Кравчик – наш знаменитый боксер, – сообщил «дорожник» и его лицо осветила широкая улыбка. – Я как его увидел, прямо обалдел. Мы ведь с сыном обожаем бокс, а тут такая встреча. Короче, я не удержался – подошел. Мы поговорили минуты две-три, потом я попросил у него автограф для сына. Он дал его и тут же уехал.

– А вы не спрашивали, откуда и куда он направлялся?

– Нет, но уехал он в сторону Варшавы.

– Во сколько часов это было?

– Примерно около трех часов дня.

– И точно 10 июля?

– Точно, поскольку на следующий день у меня был выходной и мы с сыном ездили покупать ему боксерские перчатки. А перед этим, утром, он повесил автограф Кравчика над своей кроватью. А в чем подозревают пана боксера?

– Что вы, Даниэль, никто его ни в чем не подозревает, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно более добродушно, произнес Возняк. – Просто мы ищем один белый «Фиат», но таких в Варшаве не один десяток. Вот и у пана Кравчика он есть. Но он, естественно, вне всяких подозрений.

– Это хорошо – он же наша гордость, – вновь улыбнулся «дорожник».

Едва за гостем закрылась дверь, как Возняк откинулся на спинку стула и сцепил ладони на затылке. То, что он только что услышал, ударило его будто обухом по голове. Получалось, что в день убийства старушки Кравчик был в тех краях и, возможно, именно его «Фиат» стоял на той самой обочине, в трехстах метрах от которой произошло преступление. Но как это проверить, если в самом ЦК сыщику приказали не подходить к боксеру на пушечный выстрел. А может, и в самом деле не подходить? Мало ли по каким делам Кравчик мотался в тот день в сторону Карчева. Но интуиция сыщика подсказывала Возняку, что за этой поездкой явно что-то скрывалось, причем такое, о чем боксер не хотел бы вспоминать. Ведь не зря же он нажаловался на действия сыщика в ЦК. Потому и выдумал версию, что визит Возняка плохо сказался на здоровье его супруги. «Как же к нему подобраться?» – спрашивал себя Возняк, устремив свой взор в потолок. – Как?».

И тут его взор скользнул вниз и уперся в экран телевизора. Там крупным планом показывали улыбающееся лицо Брежнева, который махал рукой варшавянам. И в следующую секунду сыщика прошиб холодный пот. Он вспомнил, чем именно занимался в лесу тот неизвестный, который убил старушку – пристреливал винтовку. Причем, какую-то необычную – эксперты-криминалисты так и не смогли определить, каков тип у этого оружия. «А что если пули из этой винтовки предназначаются для Брежнева?» – подумал Возняк. И в следующий миг он уже вскочил со стула и бросился вон из своего кабинета.

19 июля 1974 года, пятница, Варшава, Зад конгрессов в Доме культуры и науки

Кравчик сжимал в руке трость и стоял в первой шеренге людей, которые выстроились в коридоре, ведущем к дверям Зала конгрессов, и ждали появления Брежнева. Вскоре генсек и в самом деле появился в окружении членов польского Политбюро. Советский генсек о чем-то оживленно беседовал с Гереком и тот, улыбаясь, кивал ему в ответ головой. Когда они проходили мимо Кравчика, Герек внезапно заметил боксера и остановился.

– Леонид Ильич, разрешите вам представить нашу гордость, нашего героя – Анджея Кравчика! – произнес Герек и жестом поманил к себе боксера.

Тот вышел из шеренги и, слегка прихрамывая, направился к высоким деятелям. Но на полпути рядом с ним внезапно возник рослый мужчина в черном костюме, который преградил ему дорогу и протянул руку к трости. Кравчик беспрекословно отдал ее незнакомцу, а сам покрылся холодной испариной – ведь в трости была спрятана винтовка.

– Анджей, ну что же вы встали, – вновь обратился к боксеру Герек.

Мужчина, забрав трость, отошел в сторону и Кравчик смог продолжить свой путь. Вскоре он был рядом с Брежневым.

– Ну, здравствуй, герой! – произнес по-польски генсек и первым протянул боксеру свою ладонь.

Кравчик сжал ее и подумал: «Какая твердая рука у этого русского!»

– Я очень рад нашему знакомству, – продолжил свою речь Брежнев. – И надеюсь, что оно продолжится. Мы хотим пригласить тебя, Анджей, к нам, в Советский Союз. Посмотришь, как мы живем, поучаствуешь в наших мероприятиях – причем не только спортивных. Ты ведь не боишься политики?

– Не боюсь, – ответил Кравчик и… улыбнулся.

– Вот и хорошо! – похлопал боксера по плечу Брежнев. – Значит, я с тобой не прощаюсь.

После этого генсек и сопровождающие его лица продолжили свой путь к дверям, ведущим внутрь Зала конгрессов, а Кравчик так и остался стоять на том месте, где с ним простился Брежнев. Но вскоре его кто-то тронул за локоть. Боксер обернулся и увидел рядом с собой того самого мужчину в черном костюме. Тот протягивал ему трость. Взяв ее, Кравчик тоже отправился в Зал конгрессов, чтобы участвовать в торжествах по случаю приезда высокого гостя. Он шел, а в голове у него путались мысли: «Этот Брежнев – приятный мужик. Глаза добрые, искренние. Или это всего лишь маска, которую он надевает, чтобы облапошивать людей? Ведь все политики играют в подобные игры. Видимо, он и меня хочет сделать таким же – не зря же заговорил о моем приезде в Союз. Нет, меня не обманешь – я не такой. Я сделаю то, что задумал. Обратной дороги у меня уже нет».