– Ну, что, справитесь? – вновь спросил Кунгуров, видя, что его собеседник погрузился в раздумья.

– Постараемся, – ответил Мазовецки. – Но для этого надо будет собрать ваших деятелей в одном месте.

– Предоставляю это сделать вам. Меня ведь детали не интересуют, мне важен результат, – ответил Кунгуров и взял с тарелки очередного рака. – Только имей в виду: чекисты тоже не лыком шиты и вполне могут «пасти» здесь наших клиентов. Так что смотрите, не вляпайтесь.

19 июля 1974 года, пятница, Варшава, Краковское подворье, улица Новы Свят, 6/12, ЦК ПОРП

Не успел Хенрик Возняк приехать к себе на службу и войти в свой кабинет, как ему позвонил его шеф и приказал срочно явиться к нему на прием. И когда сыщик переступил порог начальственного кабинета, шеф буквально сразил его неожиданным вопросом:

– Ты что такое натворил, если тебя вызывают в Дом Партии?

Под этим наименованием у варшавян проходило здание ЦК ПОРП в Краковском подворье.

– Вроде, ничего, – развел руками Возняк.

– Тогда срочно бери мою служебную машину и дуй на Новы Свят, в кабинет № 204 – к некоему Лешеку Домбровскому. Может, это связано с сегодняшним приездом Брежнева?

Всю дорогу Возняк ломал голову над причиной этого вызова, но так и не пришел к какому-то одному выводу. «Может, это связано с Анджеем Кравчиком? – размышлял сыщик, глядя на мелькавшие за окном варшавские пейзажи. – Но я ведь с ним так и не встретился, ограничившись разговором с его женой».

Короче, так и не найдя ответа на этот вопрос, Возняк доехал до здания ЦК ПОРП. Внутри него он до этого еще ни разу не бывал, хотя наслышан был об этом здании достаточно. Оно было построено в 1952 году методом «народной стройки». Формально на строительство перечислялись лишь средства, собранные членами ПОРП, однако, на самом деле, значительная часть финансирования поступала из госбюджета и от простых граждан, в рамках проводимой тогда в стране кампании «Купи один кирпич на восстановление Варшавы». Общая площадь помещений в Доме Партии составляла 27 тысяч квадратных метров, а территория участка, на котором он стоял, была равна 1,3 гектара. Среди варшавян ходили упорные разговоры, что под зданием имеется ряд подземных коридоров, при помощи которых можно было попасть во Дворец культуры и науки или же на тайную железнодорожную платформу, сооруженную для высших чинов ПОРП. Еще Возняк слышал, что в Доме Партии великолепная столовая, где кормили лучше, чем в каком-либо варшавском ресторане и при этом брали за это чисто символические деньги. Однако попасть туда он не надеялся, поэтому, пройдя целых три (!) поста охраны (это было вызвано сегодняшним приездом советского генсека), Возняк поднялся на второй этаж, в кабинет № 204. Там он застал пожилого функционера ЦК с одутловатым лицом и залысинами на седой голове. Внешне он напоминал «пана Шматяка» (так в Польше обозначали собирательный образ партаппаратчика).

– Садитесь, пан Возняк, – хозяин кабинета указал гостю рукой на свободный стул, стоявший слева от его стола.

Когда сыщик уселся, Домбровский продолжил:

– Что же вы себе позволяете – беспокоите честных людей по всяким пустякам, нервируете их? Я имею в виду пана Анджея Кравчика.

«Значит, все-таки боксер!» – подумал про себя сыщик, а вслух произнес:

– Какие же это пустяки – мы расследуем дело об убийстве?!

– Но при чем здесь всеми уважаемый человек? – в голосе партаппаратчика появились суровые нотки. – Вы что хотите сказать, что пан Кравчик может быть причастен к этому преступлению?

– Я этого не говорил. Я лишь хотел сказать, что мы расследуем тяжкое преступление и в ходе проверки вышли на пана Кравчика.

– Какой проверки?

– На месте преступления был замечен автомобиль «Фиат-125», который по приметам похож на машину пана Кравчика. Чтобы проверить эту информацию, я и посетил супругу боксера.

– И едва не довели ее до преждевременной беременности!

– Это она вам сама сказала?

– Это нам рассказал пан Кравчик. Он был крайне возмущен вашим визитом!

Теперь Возняку стало окончательно понятно, кто именно «накрутил» Лешека Домбровского – лично Анджей Кравчик.

– Но что вы хотите – чтобы мы, сотрудники милиции, халатно относились к своим обязанностям? – Возняк решил перейти в наступление. – Разве этому нас учит партия?

– Партия нас учит доверять своим проверенным товарищам. А пан Кравчик именно из их числа. Вы знаете, что он будет участвовать в мероприятиях по случаю приезда к нам товарища Брежнева? И в этот самый момент появляетесь вы со своими глупейшими подозрениями! Проверяйте кого угодно, но пана Кравчика оставьте в покое. Неужели непонятно, что на месте преступления была не его машина, а чья-то другая?

Глядя в налившиеся кровью глаза «пана Шматяка», Возняк испытывал жгучее желание плюнуть в них, но сдержался. Вместо этого он отвел глаза в сторону и произнес:

– Понятно.

– В таком случае, не смею вас больше задерживать – у меня нет времени долго с вами беседовать.

Возняк поднялся со стула и направился к выходу. Но у дверей его догнала еще одна гневная реплика Домбровского:

– И чтобы рядом с паном Кравчиком и его женой вы больше не появлялись на пушечный выстрел.

19 июля 1974 года, пятница, Варшава, аэропорт Окенце и его окрестности

Леонид Брежнев вышел из дверей своего личного самолета Ил-62 и, остановившись у подножия трапа, приветственно помахал рукой людям, которые стояли на бетонке взлетной полосы. Это были члены Политбюро ЦК ПОРП, которые выстроились в шеренгу для встречи дорогого гостя. Практически каждого из них Брежнев знал лично. Вот и теперь, окинув их взглядом, генсек узнал все те же знакомые лица. Среди них были: Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Герек, председатель Совета министров ПНР Петр Ярошевич, министр иностранных дел ПНР Стефан Олыновский, председатель Госсовета ПНР Генрик Яблоньский, его заместитель Эдуард Бабюх, зампред Совета министров Мечислав Ягельский, члены Политбюро Франчишек Шляхцич, Владислав Кручек, кандидат в члены Политбюро Здзислав Грудзень, министр внутренних дел Станислав Ковальчик и, как писали в тогдашних газетах, «другие официальные лица».

Единственного человека, которого Брежнев не хотел здесь сегодня видеть, был Шляхцич – советский генсек считал его главным интриганом при Гереке. На руководящие посты в МВД и аппарате ЦК ПОРП Шляхцич назначал своих сторонников, которые были националистически, недоброжелательно и подозрительно настроены к СССР. Причем ряд его сторонников в МВД во главе с вице-министром Генриком Пёнтеком были против расширения сотрудничества с КГБ. Именно это и стало поводом к тому, чтобы марте 74-го Пёнтека убрали из МВД и назначили вице-министром лесничеств и деревообрабатывающей промышленности. Однако на позициях самого Шляхцича эта отставка нисколько не сказалась. Он продолжал ходить гоголем и даже заявлял в узких кругах о том, что «Герек руководит, а я управляю». На совещаниях в ЦК он вел себя как первый человек в партии, а внутри Политбюро узурпировал не существовавшие функции второго секретаря. В Варшаве и некоторых воеводских комитетах ПОРП уже стали поговаривать о «группе франчишканцев» в аппарате ЦК (по имени Шляхчица – Франчишек). КГБ докладывал Брежневу о том, что Шляхчиц перенес в партию методы деятельности органов госбезопасности, устроил к Гереку двух секретарш, которые доносили о каждом его шаге. Через них Шляхчиц пытался контролировать контакты Герека, натравливал работников аппарата ЦК друг на друга. Короче, всячески интриговал. Поэтому Брежнев, прилетев теперь в Польшу, был настроен на то, чтобы вывести Герека на принципиальный разговор о дальнейшей судьбе Шляхцича.