Хозяин взял с меня три пьюта за то, что хранил мою почту, и я посчитал эту сумму чрезмерной, пока он не вытащил из-под стойки стопку конвертов, аккуратно перевязанную бечевкой.

— Вы пользуетесь популярностью, — заметил он, и я ошеломленно согласился с ним.

Я вышел из лавки. На другой стороне улицы виднелся навес, где продавали сладкий чай и выпечку. Чувствуя себя виноватым в потворстве собственным прихотям, я отдал одну из монеток, заработанных тяжким трудом Эмзил, за чашку чая и кекс с изюмом. Затем, собравшись с духом, принялся разбирать почту. Пять пухлых конвертов пришли от Эпини, еще два — от Ярил, причем одно из них было отослано из Старого Тареса.

Странный трепет охватил меня, пока я вертел в руках письма. Хотел ли я вскрыть их, распахнуть дверь и впустить прежнего Невара? На миг я задумался о том, чтобы разорвать письма и развеять клочки по ветру. Я мог бы уйти от того Невара, как ушел от мальчика-солдата. Мы с Эмзил вместе начали новую жизнь. Хочу ли я рисковать ею? Потом я решил, что уже это сделал, отправив письма Эпини и Ярил. Вздохнув, я тщательно разложил почту в хронологическом порядке и вскрыл первое послание.

Его автором оказалась Эпини. На семи плотно исписанных страницах она рассказывала о том, как переживала обо мне и какая суматоха поднялась в Геттисе в ночь нашего побега. Тайбер действительно к ним заглянул и так ее встревожил, что она за ужином совсем не могла есть. Как и сказал мне разведчик, командование фортом принял капитан Горлинг, и в Геттисе стало заметно спокойнее. Они со Спинком были рады узнать, что у нас с Эмзил все хорошо. Они ужасно скучают по детям и интересуются, продолжаю ли я занятия с Карой и Семом. На двух страницах она подробно излагала, чему именно мне следует их учить, и лишь после этого упоминала, что получила несколько чудесных писем от моей сестры, наслаждающейся поездкой в Старый Тарес и близко сошедшейся с матерью Эпини и ее сестрой. Письмо заканчивалось настоятельным указанием: я должен немедленно отправить ей ответ с подробным рассказом о нашей жизни. Я улыбнулся и отложил его в сторону.

Второе письмо пришло от Ярил. Сначала она упрекала меня в том, что я так долго не давал о себе знать, а потом извинялась за краткость собственного ответа. Она собирает вещи, чтобы отправиться в гости к тете Даралин и кузине Пуриссе в Старый Тарес. Дядя Сеферт намерен задержаться в Широкой Долине. У него сложилось впечатление, что так он может помочь брату, да и должен же кто-то присмотреть за поместьем во время всех этих событий, связанных с найденным поблизости золотом (она полагает, что кузина Эпини сообщила мне об этом, и не хочет утомлять меня скучными подробностями). Похоже, отцу и в самом деле стало легче с приездом дяди Сеферта. Тот полагает, что отец перенес удар, сказавшийся на его разуме, но надеется, что приятное общество, беседы и постепенное возвращение к прежней жизни помогут ему оправиться. Дядя Сеферт одобрил ее выбор сержанта Дюрила в качестве управляющего и пообещал оставить его на этой должности. Да, и дядя Сеферт собирается вскоре написать мне, сержант Дюрил рад был узнать, что я выжил, а тетушка Даралин передает мне наилучшие пожелания. Больше она ничего не успевает написать, поскольку завтра уезжает в Старый Тарес, а не собралась еще и наполовину. Она хочет взять с собой побольше платьев, хотя тетя считает их слегка провинциальными и настаивает, чтобы она обзавелась новыми, как только они доберутся до столицы.

Я одновременно улыбался и хмурился тому, как легкомысленно и по-девичьи вновь зазвучали слова Ярил. Я оставил ее, когда на ее плечи свалилось непомерное бремя ответственности. Запоздало я сообразил, что нам еще многие месяцы назад стоило известить о наших трудностях дядю. Я был рад, что Ярил смогла на время забыть о тревогах, а об отце хорошо заботятся.

С улыбкой я вскрыл следующее письмо Эпини. Она по мне скучает. Спинк по мне скучает. Они оба страшно скучают по детям. Солина скучает по Каре. Почему я до сих пор не прислал ответ? Все ли у нас в хорошо? В Геттисе вновь перемены. Похоже, их всех переведут в Излучину Франнера, где они соединятся с остальной частью полка. Она не упомянула о том, кто придет им на смену. Вместо этого она писала о своих надеждах на то, что Спинка повысят до капитана куда быстрее, чем они ожидали. После некоторых проволочек новый закон о наследовании был утвержден Советом лордов и одобрен священниками доброго бога. Для разнообразия это решение церкви представляется ей разумным. Теперь младших сыновей можно на законном основании назначать наследниками, ведь если добрый бог всеведущ, то ему, вне всякого сомнения, известно, кто из старших сыновей умрет молодым, а значит, их братья-солдаты могут занять их место. Конечно, Спинка это не касается, чему они оба очень рады. Он слишком любит старшего брата, чтобы зариться на его место. Однако новый закон затронул многих офицеров полка, и некоторые старшие командиры оставляют военную службу ради того, чтобы вернуться домой и принять обязанности наследника. Спинк полагает, что теперь он куда вероятнее получит повышение, когда полк вновь объединится. И сама мысль об Излучине Франнера кажется ей такой захватывающей! Теперь она сможет время от времени навещать Ярил и получше с ней познакомиться. И она тоже отчитывала меня за то, что я до сих пор ей не ответил.

Следующее письмо опять было от Ярил. Она писала, что надеялась к этому времени уже получить мой ответ. А в следующем предложении просила прощения за то, что я, скорее всего, сочту посягательством на мое достоинство. Ярил уверяла меня, что идею предложила тетушка Даралин, а они с Пуриссой лишь согласились с ней. Сперва это казалось ей лишь шуткой, но она надеется, я соглашусь, что итог оправдал средства.

Тетя Даралин стала медиумом и любимой советницей королевы. Ее устами говорит дух спекской ведуньи, рассказывающий королеве о великих секретах потустороннего мира и объяснивший ей, почему строительство Королевского тракта потерпело неудачу. Ей открылась тайна спекских деревьев-предков и полезные для духовного прозрения свойства некоторых трав, грибов и кушаний. Ведунья поведала королеве грандиозную историю своей любви к благородному сыну-солдату, как она соблазнила его, заставив забыть о долге, и уговаривала навсегда слиться с ней в древесной страсти.

Мои уши запылали, когда я понял, сколь многое узнала Ярил о моей личной жизни и что повесть о моих отношениях с Оликеей и Лисаной помогла Даралин заинтересовать королеву и придворных дам. Никто при дворе не знал настоящее имя «отважного юного солдата», но это слабо меня утешало. Ярил и Пурисса наслаждались своими ролями помощниц, ухаживая за стенающей и бьющейся в судорогах леди Бурвиль, когда она впадала в транс. Тетушка Даралин наняла честолюбивого и весьма обходительного юношу личным секретарем, и он постоянно состоит при ней и записывает ее откровения. Потом их публикуют в дешевых брошюрах, одну главу за другой. Печатники едва справляются с растущим спросом. Между строк я читал, что моего дядю ужасают и унижают представления, разыгрываемые супругой, но Даралин наконец получила все, о чем мечтала. Она стала королевской фавориткой и обрела огромное могущество в Старом Таресе. Пурисса, вероятно, будет помолвлена с наследным принцем, а Ярил сможет выбрать себе любого мужа среди новой или старой знати.