и решила, что убила его, но с неудовольствием увидела едва заметные движения его грудной клетки и хотела было добавить еще, но пожалела. Осторожно обойдя осколки, подошла к валявшемуся на полу телефону и взяла его обломки в руки — при падении экран телефона треснул, аккумулятор отлетел, и аппарат больше не подавал признаков жизни.

Она знала, что где бы ни был сейчас Артём, но через пару минут он приедет за ней, так что бояться ей было нечего — мужчина вряд ли смог бы прийти в себя за такое короткое время. Даже если и придет в себя, то вряд ли сможет навредить ей — она если не пробила ему череп, то как минимум устроила хорошее сотрясение. Но все же решила обезопасить себя и достала пистолет из банки с солью, который ей недавно показывал Артём, а также связала мужику руки полотенцем. Защита не бог весть какая, но все же лучше, чем совсем ничего.

Всю эту историю Даша пересказала Артему, сидя на подлокотнике дивана. Артем напряженно дослушал ее, пот выступил у него на висках и он снял с себя куртку, отложив ее в сторону.

— Твою ж мать… Он тебя трогал? Сделал что-то?

— Нет, — девушка отрицательно поковала головой. — Погоди… Почему его не остановили? Парни же наблюдают за домом.

— Нет парней, — покачал головой Артём. — Он убил их.

Князев увидел, как она поджала губы и отвела взгляд в сторону. В глазах у нее наверняка защипало, но она сделала вид, будто это не так, и лишь тяжело вздохнула. Он ненавидел сообщать ей подобные неприятные новости, но ему приходилось. Тем более, что список жертв он еще не закончил.

— А еще он убил Цезаря, — добавил Артём.

Это ее добило. Даша зажала рот рукой, не желая верить в то, что это правда. Несмотря на свой грозный вид, Цезарь был одной из добрейших собак, которые даже муху не обидят, поэтому его абсолютно незачем было убивать. За этот год он стал равноправным членом их семьи. Слюнявым, неуклюжим, но очень любимым. А теперь его нет — для Даши это ощущалось так, будто убили ее ребенка. Она хотела было выскочить во двор, убедиться в этом своими глазами и, может, даже попытаться оказать помощь своему четвероногому другу, но Князев удержал ее, схватив за плечо.

— Не надо, не ходи смотреть на него.

— Но…

— Я сам потом им займусь. Сейчас есть кое-что поважнее.

— Я же связала его…

— Это пока. Мы же не сможем держать его вечно в таком виде? Не сможем. Значит, надо что-то делать. — Он поймал ее взгляд на себе. — А раз уж ты знаешь или догадываешься что именно, то лучше тебе не знать, что я готовлю. Отговорить даже не пытайся. Здесь больше не может быть другого выхода. Поэтому… Сейчас приедет Илья и вы уедете вместе.

— Я тебе не оставлю.

Артем чуть не подавился воздухом от подобного заявления. Он ожидал, что она попытается остановить его, отговорить, переубедить, но никак не ожидал, что Даша захочет остаться с ним в этот момент.

— Еще чего! — нахмурился Князев. — Ни за что.

— Мы же говорили об этом, помнишь? Ты сказал, что гадов надо сразу давить, а я — что помогу тебе. Будем травить вместе.

— Ты думаешь, я позволю тебе смотреть, как я убиваю его?

Даша исподлобья посмотрела на мужа, чувствуя, как на затылке у нее зашевелились волосы от его взгляда. Она понимала, что он не шутит и не преувеличивает, что он и вправду убьет Петрова. Не будет никаких разговоров, угроз, избиений в назидательных целях — он просто застрелит его, и все.

Он предупреждал ее, он говорил о том, что он — убийца. Он рассказывал ей о своей службе в Афганистане, рассказывал обо всем, чем они там занимались и что потом не давало им спокойно спать по ночам еще много лет. Так чего еще она ждала от него теперь? Все было ясно с самого начала, но Даша просто не хотела оставлять его одного. Он уже однажды прошел этот путь в одиночку, и она не хотела, чтобы он снова был один. Это было страшно, но она знала, что так правильно.

— Сейчас приедет Илья и заберет тебя. Я позвоню и скажу, когда можно будет возвращаться домой. И мы никогда, никогда не будем говорить об этом. И это не обсуждается.

— А может…

— Нет, — отрезал Князев, даже не дослушав ее, и отрицательно покачал головой. — Никаких «может быть» или «если». Тут только один вариант. Ты же сама все понимаешь, он должен за все ответить. Но я не хочу, чтобы ты стала свидетельницей… Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким. Я рассказывал тебе, что убивал раньше, но по долгу службы. И я хочу, чтобы это осталось у тебя в воспоминаниях по моим рассказам, чтобы ты не видела это своими глазами, и чтобы увиденное потом не мучило и тебя, как всех нас.

Артём прекрасно знал Дашу. Знал ее самоуверенность, знал ее смелость, порой граничащую с идиотизмом, знал ее бесстрашие, знал ее хладнокровие и титаническое спокойствие в самые страшные моменты. Но также он знал, что это все — ничто, когда дело доходит до убийства. Он по своему собственному опыту знал, как это меняет человека, как это ломает его изнутри все оставшееся время, как не дает спать по ночам, возвращая пережитое в воспоминаниях. Время идет, можно найти то, что будет тебя отвлекать и как будто возвращать в реальный мир, но этот груз будет тянуть обратно. И еще неизвестно, что хуже — самому нажать на спусковой крючок, направив дуло кому-то в лоб, или смотреть, как это делает родной тебе человек. Поэтому он хотел, чтобы хоть кто-то из них двоих был свободен от этого груза воспоминаний, чтобы хоть кто-то не знал, каково это — убивать других.

Внезапно дверь в кухню распахнулась, в зал что-то влетело, а в кухне раздался звон стекла. Плотный дым заполнил комнату буквально мгновенно, наполнив ее удушающей вонью. Скомандовав Даше бежать на улицу через главный вход, Артём кинулся в кухню; Даша, как всегда не послушавшая его, бросилась за ним. Пока они оба туда прибежали, там уже никого не было — Марк Петров сбежал через разбитое окно. Артём кинулся было за ним на террасу, но тот успел обогнуть двор и добежать до машины, судя по звуку заводящегося двигателя. Князев, пробежав через двор и выскочив на дорогу, стал стрелять ему в след, целясь