до генерала. Вот тогда невинные люди перестали бы страдать от этих воин. Вот такое решение, я считаю идеальным.

Но вскоре туман совсем сгустился, и мне пришлось немного отвлечься от своих внутренних рассуждений и задуматься о своих подчиненных, что сейчас преследовали тех двух воришек, там на улице.

«Боюсь что в таком тумане, Гаршину и Королеву вряд ли сопутствует успех» – с сомнением подумал я.

На самом деле я изначально отнесся к этой идее со скепсисом. Слишком многое тут зависело от удачи, ведь мы ничего не знали об этих людях: ни кто они, ни где они живут, да мы даже не могли точно сказать, в самом деле, ли они забрали тот самый пропуск. Может, его там уже изначально не было.

В любом случае, я из-за этого не сильно расстраивался, теперь этот пропуск был не так уж и важен. Я пустил тех ребят, больше для того чтобы они немного развеялись и не начали бузить у нас в штабе, после целого дня бесцельного шатания перед воротами. Конечно, будет неплохо, если они добьются поставленной задачи, но если нет, у меня уже был запасной план, который казался мне куда перспективнее и проще в исполнении. Он родился у меня сразу после того как мне удалось добыть ту бумагу в кабинете командира части.

Эта записка была куда важнее, чем казалась на первый взгляд, ибо сможет сильно облегчить мой путь к местонахождению ключа. Но сначала нужно было все подготовить, собственно именно для этого я и направлюсь обратно в штаб, чтобы приказать Бурмистрову подготовить все необходимое для нашего будущего ограбления.

А пока я в одиночку брел по пустому, разрушенному городу, меня вдруг посетило осознание, что я впервые за долгое время, остался наедине с самим собой. И ведь вправду, после того как я взял на себя весь бизнес Марка Сидоровского, прошло совсем немного времени, но по ощущениям чуть ли не целая жизнь. И должен сказать, что я уже устал нести постоянную ответственность за этих людей и участвовать в их междоусобицах. У меня порой возникало такое ощущение, будто мне пришлось снова оказаться командиром наемного отряда. И мне приходиться вновь вести его к цели, сквозь бомбы, трупы, грязь и смрад поднимающихся от мертвых тел. Я никогда не мог знать вернется ли хоть кто-нибудь из него живым, мне было даже неизвестно вернусь ли живым я сам. Первое время это чувство неопределенности пугало меня, заставляла сомневаться в каждом моем поступке. Мне так хотелось спасти всех подчинённых, сделать все правильно, обойтись без единых потерь. Но чтобы я не делал, у меня никогда этого не получалось, всегда кто-то умирал. И лишь когда я понял и принял тот факт, что на войне смерть неизбежна и что ради того чтобы добиться победы всегда приходиться кем-то жертвовать. Только тогда мне удалось свыкнуться с этим чувством и окончательно побороть свой страх перед неопределенностью. И с того самого момента, я старался не сближаться со своими боевыми товарищами и подчиненными, так как прекрасно понимал, как легко они могут расстаться со своими жизнями и до самого конца службы мне это помогало. И вот сейчас спустя девять лет с окончания моей службы в армии, меня снова стала посещать эта неопределенность.

Не то чтобы, это было, из-за того что пропитался какой-то особой любовью к своим людям, нет, я прекрасно видел кого они из себя представляют. Ограниченных, примитивных бродяг, что словно дикие звери пытаются выжить в этом жестком мире, не гнушаясь ничем. Ни предательствами, ни грабежами, ни убийствами. И для меня это была бы простительно, если бы хоть один из них стремился бы к какой-нибудь высшей цели, чем просто необходимость продлить свою жалкую жизнь. Но они не мечтают, ни о чем, кроме самого факта выживания, в лучшем случае их заботит разве что жизнь своих семей и родных. Хоть это тоже своего рода эгоизм. Но, все же, мне удалось проникнуться к ним каким-то сочувствием. Далеко не ко всем, но все-таки. Я видел, что многие из них искреннее шли за мной, и были действительно мне преданы, чего стоят тот же Гаршин, Бурмистров или даже Королев. Они многим помогли мне за это время, а уж если вспомнить несчастных Кирилла и Мефодия, мне даже немного стыдно за то, как я строго с ними обращался по началу. По крайне мере если бы у меня был выбор между ними и наемниками Ока, что я оставил в монастыре, то я, не задумываясь, выбрал бы первых. Да, наемники более профессиональны и хорошо подготовлены, в этом им не откажешь, но я знаю, что они будут подчиняться только тому, у кого больше денег, и если в какой-то момент Оку понадобиться от меня избавиться, то они незамедлительно поднимут свои оружия против меня. Да и тщедушная простота этих бродяг и воров куда больше располагала ко мне. Пусть я и презирал их неуемную жажду наживы, но их желания были мне хотя бы понятны. Ведь подавляющее большинство из них находились за чертой бедности и из-за трудных обстоятельств или же собственной необразованности, просто не видели иного выбора, кроме как грабить других. Тогда как подавляющее большинство наемников Ока, уже были если не миллионерами, то очень близким к этим сумам, людьми. Наемникам всегда очень хорошо платили, уж я это прекрасно знал. И при желании они все могли бы уже давно бросить свое ремесло, купить себе какое-нибудь небольшое предприятие, вместе с красивой виллой на краю моря и жить там припеваючи. Но их главная проблема была той же, что и у многих богатых людей, им всегда мало того что они имеют. Именно поэтому, даже обладая счетами на тысячи или миллионы долларов, они все равно продолжали служить своим более богатым господами и убивать, желая еще больших богатств. Такие люди мне по сути своей отвратительны, и я не моргнул бы и глазом, если бы их всех вдруг перебили.

К тому времени, когда я подходил к зданию нашего штаба, туман немного развеялся. И мне удалось рассмотреть слабые огни, чей свет пробивался через окна.

«Свет исходит явно не от лампочек, скорее от свечей» – подумал я: – «Похоже они так и не смогли восстановить электричество»

Когда я вошел в само здания, то заметил, что в нем провели небольшой ремонт. Некоторые трещины в стенах были заделаны, приколочены отваливающиеся половицы, ну а самое главное им почти удалось починить потолок, хоть в нем еще и оставалась