На 150 000 немцев, запертых в так называемом Фалезском мешке, обрушились безжалостные воздушные и артиллерийские налеты союзников. «Казалось, что вся земля в долине движется, – писал в районе Трена офицер союзных войск. – …идут, едут и бегут люди, движутся колонны повозок, автомобилей, и, когда восходит солнце, оно освещает такое множество целей… Рай для артиллерии, и все этим пользуются… Справа от нас – известная зона сплошного поражения, и весь день над ней стоит рев пикирующих “Тайфунов” и поднимаются все новые столбы дыма, закрывая горизонт… исчерпывающая картина разбитой армии в миниатюре. Бегущее отделение пехоты, его обгоняют мотоциклисты, за которыми едет тягач с орудием, а их всех перегоняет облепленная людьми “Пантера”, выжимающая чуть ли не 50 км/ч»79.

Вечером 19 августа польские и американские части встретились у Шамбуа, как бы перехватив горловину Фалезского мешка. Истребители-бомбардировщики союзников уничтожили тысячи машин окруженных немцев. Но еще целых два дня немцы понемногу выбирались из окружения. Вермахт потерял у Фалеза 10 000 убитыми, и в пять раз больше попало в плен. «Мой водитель горел, – писал Герберт Вальтер, воевавший в мотопехоте СС. – Мне пулей пробило руку. Я прыгнул на железнодорожную колею и побежал». Получив еще одно ранение в ногу, он сумел преодолеть еще 100 м, прежде чем «меня грохнуло по затылку здоровенным молотом – это пуля вошла под ухом и вышла через щеку. Я захлебывался кровью. Рядом оказались два американца, которые на меня смотрели, и два французских солдата, которые хотели меня прикончить»80. Но значительному количеству окруженных удалось выйти из мешка. Военные историки, не колеблясь, утверждают, что немецкие войска во Франции были полностью уничтожены, однако это не совсем верно. Потери вермахта за всю кампанию составили около 240 000 человек; было разбито 40 дивизий. Замечательным успехом немцев, однако же, можно считать то, что с 19 по 31 августа они успели переправить на восточный берег Сены еще 240 000 человек и 25 000 единиц подвижных средств.

По течению Сены ниже Руана неподвижно стояла практически невредимая колонна немецких танков и автомобилей 8 км длиной, ожидая, пока саперы починят разбомбленный железнодорожный мост – единственно возможный путь для переправы; авиации союзников все это время мешал сильный дождь. Редкий артиллерийский огонь приводил к некоторым потерям, но тысячи людей и машин вскоре продолжили свой путь в Германию. Многие переправились через Сену у Эльбёфа на импровизированном пароме из двух барж военно-морского флота. Пусть это были лишь остатки армии, но в последующие месяцы они сослужили Гитлеру неоценимую службу, составив костяк создававшейся на ходу западной линии обороны рейха. Офицер танковых войск СС Герберт Ринк писал: «Мы были оглушены и обессилены. За Западным валом мы соединились с разбитыми, обескровленными немецкими частями, со всеми, кто прошел через ужасающую, сокрушительную шестисоткилометровую битву… Истощенные и обессиленные, мы вышли из преисподней Кана, вырвались из Фалезского мешка, проделали изнурительное отступление через Францию и кишащую партизанами Бельгию – и здесь мы восстановили силы и веру в себя»81. Пусть даже последнее утверждение Ринка было и некоторым преувеличением – бесспорно, Рунштедт, который стал главнокомандующим Западным фронтом после самоубийства фон Клюге, был способен создать новую линию обороны и отстоять ее.

Немцы оставили Париж без боя. 25 августа танковая дивизия Леклерка из Свободной Франции вошла в Париж; к тому времени Сопротивление уже объявило, что самостоятельно изгнало немцев из столицы – легенда, положившая начало возрождению национального самоуважения французов. Союзные армии на хвосте у отступавших немцев дошли до Бельгии и освободили Брюссель. 1 сентября Эйзенхауэр принял на себя оперативное командование англо-американскими силами, отодвинув Монтгомери на пост командира 21-й англо-канадской группы армий; Монтгомери в виде утешительного приза получил звание фельдмаршала. Западные союзники были уверены, что победой в Нормандии они поставили Германию на грань поражения. Основная часть Франции освобождена, и это обошлось им всего в 40 000 убитыми. В начале сентября 1944 г. англо-американцы надеялись закончить войну до конца года. Осуществление их надежд изрядно затянулось, хотя, как писал командующий танковой группой «Запад» Гейр фон Швеппенбург, «оставшаяся часть войны была всего лишь затянувшимся эпилогом»82.

Война необыкновенно расточительна, потому что большая часть усилий, которые прилагают противоборствующие стороны, оказываются бесполезными, а цена этих усилий – человеческие жизни. Историкам легко выделить не только битвы, но и целые кампании, которые не стоило начинать, потому что их результат уже был предопределен чередой событий в другом месте. Большие усилия и человеческие жертвы вносят лишь небольшой вклад в окончательную победу. Но, когда большие силы уже собраны и развернуты, их используют почти наверняка. Пока противник отказывается признавать поражение, считается постыдным, если армия просто стоит на своих позициях, а бомбы лежат на складах. К концу 1944 г. военно-морские силы США полностью господствовали в Тихом океане. Блокада гарантированно вела к распаду военной машины противника, полностью зависевшего от импорта топлива и сырья; американским подводным лодкам удалось затянуть удавку на шее Японии, добившись того, чего подводному флоту Германии не удалось сделать с Великобританией. Военная история знает лишь несколько случаев, когда столь значительных результатов удавалось достичь такими малыми силами: 16 000 человек, что составляло 1,6 % от всей численности флота, а количество лодок, одновременно находящихся в походе, никогда не превышало пятидесяти. Американские подводные лодки обеспечили 55 % потерь всех военных грузов Японии, потопив 1300 судов общим водоизмещением более 6 млн тонн; самая обильная жатва истребления пришлась на октябрь 1944 г., когда они пустили на дно 322 265 тонн груза. Хотя после этого потери Японии снизились, это произошло лишь потому, что по морю отправлялось мало груза, который могли потопить американцы: валовой импорт Японии упал на 40 %.

Удивительно, что страна Хирохито начала войну, зная, насколько важны и уязвимы ее морские маршруты снабжения, и не уделив серьезного внимания защите торговых караванов; режим Токио строил огромные военные корабли для объединенного флота, а количество новых судов сопровождения было недопустимо малым. В технике противолодочной борьбы Япония серьезно отставала от других участников войны. Возможности японских радаров и бортового противолодочного оборудования были настолько низки, что американские подводные лодки нередко могли двигаться в надводном положении при свете дня.

В то время как Германия потеряла 781 подводную лодку, а Япония – 128, императорскому флоту Японии удалось потопить лишь 41 американскую подводную лодку, еще шесть затонули в результате аварии. Американские подводники несли потери, сопоставимые с потерями среди экипажей самолетов: погибал почти каждый четвертый, но результаты, которых они достигли, были настолько важны, что такие жертвы были более чем оправданными. Капиталовложения США в промышленные ресурсы для постройки подводных лодок составляли малую часть огромных сумм, щедро тратившихся на бомбардировщики B-29 Superfortress, которые с опозданием начали участвовать в боях, а вклад подводного флота в победу был гораздо значительнее.