Важнейшие битвы 1944 г. происходили гораздо восточнее. Тем летом благодаря колоссальной концентрации ресурсов, особенно боевых кораблей и самолетов, на Тихоокеанском театре военных действий Америке удалось сомкнуть кольцо окружения вокруг Японии. Солдаты продолжали погибать, а суда идти ко дну, но в противостоянии США и Японии произошел коренной перелом. Главный корабельный старшина Роджер Бонд с авианосца Saratoga так описывал ситуацию: «Когда мы вышли в Тихий океан после… января 1944 г., события и ситуация существенно отличались от тех, что происходили раньше… Я уже не был бойцом группировки, которая проигрывала кампанию и которую теснил противник»15. Японцы все еще яростно сражались, но их везде отбрасывали.

На Бугенвиле, как и на многих других островах, солдаты Хирохито заплатили высокую цену за глупые, бесполезные атаки пехоты на укрепленные позиции обороняющихся. Один американец записал в марте 1944 г.: «Изуродованные тела солдат противника сгребали в кучи, в большинстве случаев они были так изувечены, что было невозможно подсчитать их потери. То тут, то там попадались оторванная нога, рука или кисть… Однажды на заграждении из колючей проволоки образовалась лестница из тел убитых японских солдат. Пять убитых солдат противника лежали друг на друге, в том порядке, в котором они один за другим пытались преодолеть заграждение, прячась за телами убитых, а потом, погибнув, становились частью этой баррикады. Дальше от периметра, там, где параллельно ему протекал небольшой ручей, лежали тела японцев, уничтоженных разрывами тысяч минометных снарядов: они, как страусы, прятали головы под любым предметом, который находили поблизости»16.

К 1944 г. Соединенные Штаты производили так много судов и самолетов, что оказалось возможным направить большие силы на Тихоокеанский театр военных действий. Выполнению доктрины «Германия – в первую очередь» всегда препятствовала значительно более сильная неприязнь американского народа к японцам и желание командования ВМС США победить в войне на Востоке. Пока на русском фронте еще решался исход противостояния, переключаться на японцев было преждевременно и опасно. Однако теперь стало ясно, что армии Сталина торжествуют победу, а вермахт доживает последние дни. Силы Эйзенхауэра в Европе были относительно велики, но недостаточны для того, чтобы в одиночку противостоять легионам Гитлера. Войска англичан и американцев были хорошо укомплектованы танками, пушками, автомобилями и самолетами, но им хронически не хватало пехоты. Кроме того, тихоокеанские кампании из-за их отдаленности поглощали огромные транспортные ресурсы союзников, непомерно большие по отношению к относительно скромной численности сражающихся войск.

Служба на Тихоокеанском театре военных действий отличалась от войны в Европе как небо от земли, прежде всего из-за географической изоляции. Пилот американской морской авиации Сэмюель Хайнс писал: «Здесь военная жизнь была всем, что у тебя есть: вокруг ни истории, ни памятников прошлого, ни городов, которые ты знал по книгам. Здесь не было ничего, что могло напомнить солдату о его прежней жизни, – ни цивилизации, ни баров, некуда пойти, и даже дезертировать было некуда»17. Солдаты, которым приходилось в течение многих месяцев жить под открытым небом в условиях тропического климата, теряли боеспособность из-за болезней и раздражения кожи, еще не успев столкнуться с противником. Морской пехотинец Фрейзер Уэст описал характерную проблему на Бугенвиле: «Это была не дизентерия… Это жуткая дождевая диарея, от плохой воды… очень быстро развивалась диарея… Конечно же, стресс тоже оказывал сильное воздействие. Раньше мы даже не знали значение слова “стресс”, но со временем мы хорошо поняли, что это такое»18.

Десантные операции в Тихоокеанском регионе стали рутиной, хотя очень опасной и требующей напряжения сил. Один американский солдат писал: «Даже при наилучших условиях этап выгрузки при десантной операции – это очень тяжелая и выматывающая работа. Когда же высокие волны обрушиваются на узкую полоску прибрежного подлеска джунглей, времени у вас только до заката, а сверху жарит ноябрьское солнце южных морей, такая задача становилась просто кошмарной пыткой. Рабочие группы из последних сил старались доставить боеприпасы, горючее, снаряжение, транспорт, паек и воду с кораблей на берег выше линии прилива. Командиры десантных групп лихорадочно искали для выгрузки сухой пятачок хоть несколько квадратных метров размером, а видели перед собой только огромное болото по всему берегу. Морские пчелы[23]и инженерные войска ломали головы и срывали спины, отчаянно пытаясь построить хоть какую-то дорогу до возвышенности, где можно поставить на стоянку транспорт, сложить горючее и боеприпасы. Но никакой возвышенности не было видно на тысячи метров вокруг – лишь несколько разбросанных заболоченных островков, окруженных воняющим, липким болотом. И час за часом катера ревели моторами и неслись к берегу, доверху набитые припасами»19.

Самой важной тихоокеанской операцией 1944 г. стало занятие Марианских островов – ключа к внутреннему кольцу обороны Японии. Когда морская пехота американцев начала высадку на Сайпан, Тиньян и Гуам, Объединенный флот Японии выдвинулся навстречу наступавшим, навстречу величайшей в той войне битве авианосцев. «Судьба империи зависит от этого сражения», – заявил адмирал Соэму Тоёда 13 июня, когда его суда под командованием адмирала Дзисабуро Одзава шли навстречу кораблям Спрюэнса.

Но благодаря Ultra американцам в очередной раз стали известны планы противника. Японцы планировали нанести массированный удар подводными лодками и силами авиации наземного базирования и ослабить флот США перед главным сражением. Вместо этого 17 из 25 подводных лодок Тоёды были потоплены, а его аэродромы на Гуаме и Тиньяне уничтожены американскими бомбардировками.

Обе стороны развернули огромные силы, но у американцев был перевес над японцами примерно 2 к 1 на море и в воздухе: 956 самолетов против 473 японских, 15 авианосцев против 9 – в пять раз больше, чем силы США у острова Мидуэй. Когда Одзава засек суда Спрюэнса, он решил, что перехватил инициативу, и 19 июня в 8:30 начал авиаатаку. Но самолеты были вскоре обнаружены американским радаром, и адмиралу Марку Митшеру ушло срочное сообщение: «Большие телеги, азимут 265 градусов, 125 миль, высота 24 000». Его начальник штаба капитан Арли Берк позже вспоминал: «Это было как раз то, чего мы ждали, поэтому мы подняли все свои истребители, все наши силы»20.

Дальше произошло то, что позже назвали «Большая Марианская охота на индеек»: из 373 самолетов Одзавы только 130 вернулись обратно, японской авиации не удалось причинить значительный ущерб американскому флоту. Еще 50 японских самолетов были сбиты над Гуамом. «[Японцы] были просто уничтожены, – рассказывал Берк. – Это было понятно из их переговоров по радио». В оперативном зале авианосца специалисты по радиоперехвату слушали радиообмен противника. Когда наконец японский офицер воздушного командного пункта управления авиацией мрачно запросил у своего командира разрешение на посадку, американский офицер радиоперехвата сказал: «Давайте собьем его». Берк ответил с жалостливой снисходительностью: «Нет, не надо его сбивать. Сегодня он принес больше пользы Соединенным Штатам, чем любой из нас. Пусть возвращается домой». Американские подводные лодки торпедировали флагманское судно Одзавы, новый авианосец Taiho и старый Shokaku. Этот успех обошелся американцам лишь в 29 потерянных самолетов; остальные суда Тоёды повернули назад.