Она осенила себя крестным знамением и вошла под сень леса.

Поначалу она не видела ничего, кроме тропинки, усыпанной сухими листьями, что терялась в путанице кустов и деревьев. И вдруг почувствовала позади себя присутствие человека: мужчина в маске с пистолетом в руке взял ее за руку.

— Сюда!

Он подвел ее к другой тропинке, на которой их ждала карета с опущенными шторами. На облучке неподвижно сидел закутанный в плащ кучер, третий человек, тоже в маске, держал открытой дверь кареты. Он знаком приказал Лоренце сесть. Она повиновалась. Человек, который сопровождал ее, тоже поднялся в карету и сел рядом с ней.

— Поехали, — распорядился он.

Дверца кареты закрылась, и Лоренца оказалась в полутьме. Ночью тьма была бы полной, но сейчас тусклый свет проникал сквозь неплотно пригнанные кожаные шторы.

— Куда вы меня везете? — спросила она, не слишком рассчитывая на ответ.

Но ответ она получила.

— Сидите молча, не шевелясь. Одно движение, и я стреляю.

Тон сопровождающего был вульгарным, голос грубым, и говорил он, едва ворочая языком, словно был пьян. Лоренца позволила себе немножко посмеяться.

— Да что вы? А мне показалось, что ваш господин очень хочет со мной увидеться! И не с мертвой, а в добром здравии.

— Молчите, или я вас убью!

— Ну что ж...

Глупо было продолжать разговор. Положению Лоренцы трудно было позавидовать, так что неудивительно, что ей не захотелось иметь лишние неприятности. Она устроилась поудобнее и стала смотреть в щелку, стараясь понять, куда ее все-таки везут. За то время, пока она жила в Курси, она успела неплохо изучить окрестности замка и изрядную часть долины Уазы. Приглядевшись, она поняла, что везут ее в сторону Парижа. Однако, опасаясь ее сообразительности — этим грубиян оказал ей большую честь! — проехав еще с четверть часа, он приказал кучеру повернуть направо, потом налево, потом карета снова поворачивала то туда, то сюда и, похоже, сделала круг, но теперь уже Лоренца не могла понять, где север, где юг, где запад и восток. И когда они вновь двинулись по прямой, смотреть на дорогу больше не имело смысла. Да и вообще, имело ли смысл знать, где претерпит она свои крестные муки, а потом встретит смерть?

Рассудив так, Лоренца решила, что сейчас ей лучше всего заснуть, чтобы поберечь силы, которые вскоре ей очень понадобятся. И как ни странно, в самом деле заснула, несмотря на ухабистую дорогу.

***

А барон Губерт тем временем прискакал в Париж. Он прекрасно понимал, что того, кого он ищет, сейчас, когда во дворце нет королевы, в Лувре он не найдет. И отправился прямиком на улицу Тур-нон, где в вечерних сумерках особняк Кончини сиял всеми огнями, в отличие от его собственного, в котором не светилось даже слабого огонька. В какой-то миг барон прекратил в нем все работы. Если сын вернется, он сам возобновит их. Если же нет, то он продаст особняк, в котором у него уже не будет никакой нужды.

Ворота особняка флорентийца были широко распахнуты, и в них въезжала карета с опущенными шторами, сопровождаемая четырьмя всадниками. Барон поспешил вслед за ней, чтобы успеть въехать во двор, прежде чем ворота закроются. Но один из слуг схватил его лошадь за узду.

— Эй, господин хороший! Куда это вы? Тут вам не проходной двор, а владения монсеньора д'Анкра!

— Неужели монсеньора? А в следующий раз как прикажете к нему обращаться? Сир? Или Ваше Величество?

— Господин! Я прошу вас удалиться!

— А я хочу повидать вашего господина, каким бы титулом вы его ни именовали. Мое имя — барон де Курси, и я не привык ждать у двери. Доложите обо мне вашему хозяину!

— Прошу господина барона извинить меня, — заговорил другой слуга, сразу изменив тон, — но, к сожалению, это невозможно. Господина маршала нет дома.

— Трудно в это поверить, глядя на домашнюю иллюминацию! Но тогда доложите обо мне его супруге. Мне все равно.

— О! Господин барон!..

— Не в ваших привычках ставить слуг в затруднительное положение, господин де Курси! — послышался еще один голос.

Из дома, привлеченный громкими голосами, вышел какой-то человек и направился к ним. Барон узнал Антуана де Сарранса и, не испытав ни малейшей радости, нахмурился.

— Что вы здесь делаете? Или вы в самом деле здесь свой, как о вас говорят?..

Де Сарранс был без шляпы и отвесил барону насмешливый поклон.

— Говорят чистую правду. В доме маршала и маркизы веселятся, как нигде в Париже! Вы решили присоединиться к нашей веселой компании? Но мне кажется, вы уже вышли из возраста, когда любят пошалить.

— Прекратите говорить глупости! На самом деле мне нужен не сам Кончини. Я хочу поговорить с его новым верным другом!

— Верным другом?

— Я полагаю его таковым, поскольку Кончини отвел ему место среди святых отцов королевского дома. Будто у королевы мало своих священников, хотя этот говорит красиво... Да и собой весьма недурен.

— Я понял! Вам нужен молоденький Ришелье!

— Именно. Епископ Люсонский.

— Он вам чем-то досадил?

— Я бы ответил вам, что вас это не касается, но, поскольку очень спешу, предпочел бы получить от вас его адрес. Меня бы это устроило.

Де Сарранс расхохотался:

— С чего вы решили, что он мне известен? Оттого, что он обворожил Кончини и его супругу, он не стал мне близким другом. Я понятия не имею, где он живет. Может быть, мажордом будет вам полезнее?

Барону Губерту очень хотелось отвесить наглецу пощечину, но он не имел права терять драгоценное время на пустые стычки. Надменно передернув плечами, он произнес:— Благодарю вас... за услужливость. Я предпочту узнать адрес у донны Леоноры, судя по слухам, она очень набожна.

— Она вас не примет, у нее очередной приступ. Да и в любом случае адрес вам не поможет: вы не найдете дома епископа, поскольку он вместе с маршалом отправился... сам не знаю куда. Мне, однако, сказали, что я могу их подождать, чем я и собираюсь заняться. Вы не составите мне компанию?

— Ни вас, ни меня такое общество не порадует. Лучше я попрощаюсь с вами и заеду попозже.

Барон приготовился ждать столько, сколько нужно, но не в обществе этого молодого человека, который был ему симпатичен, когда он дружил с Тома и даже жил