с ним под одной крышей. С тех прошло столько времени! Барон не простил ему ожесточения, с каким он добивался гибели Лоренцы, из-за чего погибла их дружба с Тома. А еще его наглости и глумливости. Поэтому он предпочел ждать возвращения Кончини в своем собственном особняке, хоть там было и крайне неудобно находиться.

Барон покинул безвкусное жилище временщика, которое именовалось теперь «дворцом д'Анкра», и отправился к себе. Ворота ему отворил сторож, славный малый, в прошлом солдат, охранявший дом в отсутствие барона. Жена сторожа, тоже симпатичная женщина, уже угостила сопровождавших барона слуг горячим вином, и барон подумал, что он и сам бы не отказался от стакана вина, приправленного пряностями.

Резкий толчок разбудил Лоренцу. Карета остановилась. Она огляделась затуманенным после сна взором, но вокруг было темным-темно. Ей приказали выходить, и она, спускаясь из кареты, непременно упала бы, но чья-то рука ее поддержала. Снаружи оказалось гораздо светлее. Все-таки ногу она подвернула, и боль разбудила ее окончательно. Выйти из кареты Лоренце помогла женщина, сколько ей лет — определить было невозможно, она походила на призрачную тень, в которой не было ничего запоминающегося, зато руки у нее были крепкие. Она же помогла Лоренце преодолеть несколько ступенек, что вели в дом, который пленница едва успела рассмотреть.

Одноэтажный дом был похож на небольшой замок с башенками и располагался посреди лужайки. Перед ним блестел маленький пруд, в центре которого был устроен мраморный фонтан в виде мальчика с рыбой в руках, изо рта которой била струя воды. К фонтану вела короткая дорожка, обсаженная деревьями. За лужайкой тоже теснились деревья, но это был уже не парк, а лес.

— Где мы находимся? — спросила Лоренца.

— Разве это важно? — ответила вопросом на вопрос женщина, и по ее акценту Лоренца сразу догадалась, откуда она родом.

— Вы тоже из Флоренции? — спросила она.

— Не из Флоренции, из Тосканы. Я провожу вас в вашу комнату. Она наверху, и там разведен огонь.

Прихожая не представляла собой ничего оригинального. Почти пустая, у противоположных стен друг напротив друга — четыре стула с высокими спинками и еще резной деревянный сундук, на котором стоял подсвечник с пятью свечами. В глубине — красивая деревянная лестница, которая вела прямо в темноту под потолком.

Лоренца невольно вздрогнула, но вовсе не от холода. Несмотря на безупречный вид горничной в белоснежном чепце и фартуке, от дома веяло запустением. Сундук в прихожей был весь в пыли... Они поднялись, горничная отворила дверь комнаты, и Лоренца увидела, что она выглядит почти уютно. В камине весело горел огонь. В глубине комнаты виднелась большая кровать с витыми колонками, застеленная шелковыми простынями и покрытая вышитым одеялом, паркет перед постелью согревал красный с синим узором ковер. Туалетный столик, на котором лежало все, что только могло понадобиться женщине, отличался изяществом, хотя явно принадлежал к прошлому веку. Повсюду горело множество свечей, а большой букет осенних ромашек придавал обстановке спальни даже что-то веселое.

— Я сейчас принесу вам поесть, — сказала женщина. — Вы, должно быть, проголодались.

— Нет, не проголодалась. Но я выпила бы немного вина.

— Сейчас я вам принесу. Перекусите и спокойно дождетесь ужина, который, я думаю, накроют прямо здесь. Боже мой! Какое сказочное платье!

Разговаривая с Лоренцой, женщина помогла ей снять плащ и увидела ее наряд. Дожидаясь Тома, Лоренца выбрала свое любимое черное бархатное платье с белой атласной вставкой. Она не надела высокого воротника, чтобы красивее выделялись обнаженные плечи и шея, которую обвивало мерцающее ожерелье из бриллиантов, изумрудов и рубинов, заканчивающееся в ложбинке на груди чудесной розой, сделанной из тех же камней. Когда Гийометта надела ей это ожерелье и поправила розу, слезы выступили на глазах Лоренцы. Она вспомнила ласковые руки Тома, которые бережно сняли с нее это ожерелье, и вместо розы она ощутила на своей груди его горячие губы. Как она надеялась, что, увидев ее в этом наряде, Тома из глубин своей омертвевшей памяти извлечет живое воспоминание и очнется! Но в этот вечер она надела любимое украшение в последний раз...

Не считая нужным что-то отвечать на восхищенное восклицание, Лоренца села поближе к огню и распорядилась, не глядя на горничную:

— Принесите мне вина!

Она не повернула головы и тогда, когда послышался легкий скрип двери, она только протянула руку и взяла с подноса стакан, продолжая следить за пляской языков пламени в камине.

— Вино аликанте должно прийтись вам по вкусу, — произнес мужской голос. — Нет ничего лучше для возбуждения чувств. Господи! До чего же вы неловки!

О какой ловкости можно было говорить, если Лоренца, вскрикнув, вскочила, выпустила хрустальный стакан из рук и он разбился? И кого же она увидела, обернувшись? Перед ней собственной персоной стоял Антуан де Сарранс!

— Так, значит, это вы, — устало произнесла Лоренца.

Антуан отошел на несколько шагов и остановился, оперевшись спиной о колонку кровати.

— Неужели вам это никогда не приходило в голову? Интересно, кого вы рассчитывали здесь увидеть?

Сквозь приоткрытую дверь комнаты донеслось эхо двух голосов, говорящих по-итальянски. Де Сарранс рассмеялся:

— Думаю, что приехал славный Кончини. Впрочем, я и не сомневался, что он приедет. Должен признать, он заслужил мою благодарность. Он очень много для меня сделал.

— Например, убил вашего отца.

— Не стану отрицать, что со временем я изменил отношение к постигшему меня несчастью. А что касается Бертини, то этот недалекий малый решил оказать услугу хозяину. Он задолжал ему кое-что и, зная, что Кончини не прочь заполучить вас, решил воспользоваться случаем, увидев, что вы удираете со всех ног. Отблагодарили его, как вы знаете, весьма своеобразно.

— Я знаю только, что он был убит. Кто это сделал?

— Один из прихвостней Кончини, но на этот раз по его приказу. Глупец Бертини так похвалялся своим подвигом, что стал весьма неудобен. Так что, как говорится, конец комедии.

Антуан развязно болтал, а Лоренца внимательно смотрела на него, пытаясь понять, что же произошло тем давним-предавним вечером в Фонтенбло, когда их взгляды на миг встретились и она тотчас же позабыла Витторио и не видела больше никого, кроме Антуана. В тот миг она была уверена, что полюбила его. Ей казалось, что ее сердце зажглось от того огня, который горел в его глазах при взгляде на нее. Тогда он был красив. Да, тогда это было правдой, тогда, но не теперь. Сейчас перед ней стоял молодой человек, ничуть не походивший