Фын-цзе… Поскольку все это придумали старшая госпожа Ли Вань и вы, барышня, надеюсь, вы объясните второй госпоже, что я здесь ни при чем.

– Нечего сказать! – воскликнула Ли Вань. – Ты человек пожилой, а боишься взять на себя ответственность за такой пустяк!

– Дело не в том, что я боюсь, – улыбнулась в ответ жена Линь Чжи-сяо. – Этим делом занимаются старшая госпожа и вторая госпожа Фын-цзе, и мы никогда не можем понять, почему они хотят сделать что-либо так, а не иначе. Поэтому я и вынуждена сослаться на вас и на барышню Пин-эр.

Между тем Пин-эр позвала Сюэ-янь.

Надо сказать, что в последнее время Дай-юй считала Сюэ-янь глупой и нерасторопной и старалась не прибегать к ее услугам, и Сюэ-янь охладела к барышне. Поэтому, услышав, что старая госпожа и Фын-цзе зовут ее, Сюэ-янь, не возражая ни слова, стала торопливо собираться.

Пин-эр велела девочке переодеться в новое платье и следовать за женой Линь Чжи-сяо. Сама она еще осталась, поговорила немного с Ли Вань и тоже собралась уходить. Ли Вань велела ей напомнить жене Линь Чжи-сяо, чтобы та попросила мужа сделать необходимые приготовления к похоронам Дай-юй.

Выйдя из дому, Пин-эр за первым же поворотом дорожки увидела жену Линь Чжи-сяо и Сюэ-янь. Пин-эр окликнула их.

– Я отведу девочку, – сказала она жене Линь Чжи-сяо, – а ты передай мужу, чтобы он приготовил все необходимое для похорон барышни Линь. Я сама доложу второй госпоже Фын-цзе.

Жена Линь Чжи-сяо не возражала. Она направилась к себе, а Пин-эр отвела Сюэ-янь в дом, приготовленный для новобрачных, и объяснила, почему вместо Цзы-цзюань пришла Сюэ-янь.

Когда Сюэ-янь увидела приготовления к свадьбе, она вспомнила о своей барышне, сердце ее защемило от боли, но в присутствии матушки Цзя и Фын-цзе она не осмеливалась открыто выражать свое горе.

«Не понимаю, зачем я им понадобилась? – думала она про себя. – Впрочем, посмотрим. Прежде Бао-юй был неразлучен с моей барышней, а теперь, когда они перестали видеться, я не знаю, действительно он болен или только притворяется. Может быть, он боится рассердить мою барышню, поэтому нарочно сказал, будто утерял свою яшму, и прикидывается сумасшедшим, чтобы у моей барышни возникло отчуждение к нему и он мог бы беспрепятственно жениться на барышне Бао-чай? Что ж, посмотрим, как он будет вести себя при мне! Неужели он и сегодня будет притворяться дураком?..»

Сюэ-янь незаметно пробралась к дверям комнаты, где находился Бао-юй, и заглянула внутрь.

Хотя все считали, что Бао-юй лишился разума вследствие утери яшмы, но, когда ему сказали, что его женят на Дай-юй, радость и невыразимое блаженство наполнили его душу, и здоровье его с каждым днем улучшалось. Правда, он не был таким проницательным, как прежде, и Фын-цзе была уверена, что его удастся обмануть. Бао-юй с нетерпением ждал встречи с Дай-юй. Когда же ему сообщили, что сегодня состоится свадьба, его охватила неистовая радость, и хотя он не преминул произнести несколько как будто бессмысленных фраз, теперь он производил впечатление почти здорового человека. Глядя на Бао-юя, Сюэ-янь рассердилась и опечалилась. Но она не знала, что творится в душе юноши, и поспешила скрыться.

Между тем Бао-юй приказал Си-жэнь подать ему переодеться, облачился во все новое и вышел в комнату госпожи Ван. Видя, как хлопочут госпожа Ю и Фын-цзе, он с нетерпением дожидался счастливого часа.

– Сестрица Линь должна прибыть сюда из сада? – то и дело спрашивал он Си-жэнь. – Все столько времени хлопочут, а ее до сих пор нет.

– Ждут, когда наступит счастливый час, – отвечала Си-жэнь.

Затем он услышал, как Фын-цзе говорит госпоже Ван:

– У нас траур, и специальных музыкантов приглашать нельзя, но совершать церемонию поклонения Небу и Земле без музыки – значит нарушить наши правила. Поэтому я созвала женщин, которые живут у нас в доме и когда-то учились музыке и актерскому искусству, – пусть они сыграют. Это оживит наш праздник.

– Да, да, конечно, – кивнула госпожа Ван.

Вскоре в ворота под нежные звуки музыки внесли большой паланкин. Перед ним шествовали люди, держа в руках двенадцать пар фонарей. Все выглядело необычайно торжественно и красиво.

Распорядитель брачной церемонии попросил невесту выйти из паланкина. Бао-юй увидел, что невеста с головой накрыта покрывалом и сваха, одетая во все красное, поддерживает ее под руку.

Невесту держала под руку… Сюэ-янь!..

«Почему она, а не Цзы-цзюань? – сразу мелькнуло в голове Бао-юя, но потом он догадался. – Да ведь Сюэ-янь приехала с сестрицей с юга, из дома, а Цзы-цзюань родилась здесь, поэтому, разумеется, она и не может присутствовать при барышне во время свадьбы».

Появление Сюэ-янь обрадовало его не меньше, чем если бы он увидел Дай-юй.

Распорядитель брачной церемонии объявил о совершении поклонов Небу и Земле, затем пригласил матушку Цзя принять от новобрачных четыре поклона, а после этого – Цзя Чжэна и его жену. По окончании обряда новобрачных провели в предназначенные для них покои. О том, как молодых посадили под полог и осыпали зерном, и об остальных обрядах, которые совершались в соответствии со старинными обычаями, свято чтившимися в семье Цзя, мы подробно рассказывать не будем.

Поскольку свадьба устраивалась по желанию матушки Цзя, Цзя Чжэн ни во что не вмешивался – он твердо верил, что свадьба вызовет у Бао-юя прилив радости. И сегодня, когда он своими глазами убедился, что Бао-юй ведет себя как нормальный человек, он был очень доволен.

Наконец настал момент, когда с невесты, сидевшей под пологом, жених должен был снять покрывало. Фын-цзе приняла все меры предосторожности и даже пригласила матушку Цзя и госпожу Ван, чтобы они лично наблюдали за церемонией.

Бао-юй подошел к невесте и промолвил:

– Сестрица, ты уже выздоровела? Как давно мы с тобой не виделись! Зачем тебя так закутали?

Он протянул руку, собираясь поднять покрывало. От волнения у матушки Цзя выступил холодный пот.

«Нельзя поступать опрометчиво, – подумал в это мгновение Бао-юй, – сестрица Линь может рассердиться…»

Постояв в нерешительности, он все же собрался с духом и приподнял покрывало. Сваха тут же взяла его и удалилась, а на месте Сюэ-янь появилась Ин-эр.

Бао-юй вытаращил глаза – перед ним сидела Бао-чай. Он не поверил, протер глаза рукой, поднял фонарь и снова пригляделся. Но, увы, это была Бао-чай!

В роскошном одеянии, стройная и изящная, с пышной прической, она сидела, потупив глаза и затаив дыхание. Она была красива, как лотос, поникший под тяжестью росы, и прелестна, как цветок абрикоса, окутанный легкой дымкой.

Бао-юй был ошеломлен, особенно когда обнаружил, что вместо Сюэ-янь возле невесты стоит Ин-эр. Он