стоял в полной растерянности, ему казалось, что все это кошмарный сон. К нему подбежали служанки, взяли у него из рук фонарь, а самого его усадили. Бао-юй бессмысленно уставился в одну точку и не произносил ни слова. Матушка Цзя опасалась, что болезнь юноши вспыхнет с новой силой, и окликнула его, чтобы отвлечь от мыслей.

Фын-цзе и госпожа Ю поспешили увести Бао-чай во внутренние покои. Девушка тоже была подавлена и все время молчала.

Овладев собой и увидев возле себя матушку Цзя, Бао-юй потихоньку подозвал Си-жэнь.

– Где я? – спросил он. – Не сон ли это?

– У тебя сегодня счастливый день, – сказала Си-жэнь. – Какой может быть сон? Не говори глупости! Отец услышит!

– А кто та красавица, которая сидит там в комнате? – спросил осторожно Бао-юй, указывая пальцем на дверь.

Си-жэнь поспешно зажала себе рот рукой, чтобы не рассмеяться.

– Это твоя жена, – после длительной паузы произнесла она, – вернее, теперь ее надо называть второй госпожой.

Служанки, присутствовавшие при этом, отвернулись, стараясь скрыть улыбки.

– Ну и дура же ты! – не выдержав, вскричал Бао-юй. – Ты мне скажи, кто эта «вторая госпожа»?

– Барышня Бао-чай.

– А барышня Линь?

– Отец решил женить тебя на барышне Бао-чай, – проговорила Си-жэнь. – Что ты болтаешь о барышне Линь?

– Но ведь здесь только что была барышня Линь, и с нею я видел Сюэ-янь, – не унимался Бао-юй. – Как ты можешь говорить, что барышни Линь здесь нет?.. Вы что, вздумали надо мной шутить?

– Не болтай чепуху, барышня Бао-чай сидит в комнате, – наклонившись к уху юноши, взволнованно прошептала Си-жэнь. – Если ты ее обидишь, бабушка рассердится!

Бао-юй совсем потерял рассудок. Он и так был почти безумен, а события нынешней ночи повергли его в полное смятение, и, позабыв обо всем, что происходит вокруг, он стал громко требовать, чтобы к нему привели Линь Дай-юй.

Матушка Цзя, а за нею и все остальные бросились его утешать. Но все оказалось бесполезно – до сознания Бао-юя не доходило ни одного их слова. К тому же никто говорить громко не решался, опасаясь, как бы не услышала Бао-чай.

Поняв, что болезнь Бао-юя вспыхнула с новой силой, матушка Цзя приказала воскурить благовония для успокоения его души, а самого его отвести спать.

В доме наступила мертвая тишина.

Через некоторое время, когда Бао-юй погрузился в тяжелый сон, к матушке Цзя возвратилось спокойствие и она решила подождать утра. Она только попросила Фын-цзе убедить Бао-чай лечь отдохнуть.

Бао-чай сделала вид, будто все, что здесь происходит, ее не касается, и как была, в платье, прилегла на постель.

Цзя Чжэн не смел входить в покои новобрачных и не представлял себе, что там происходит. Он только был доволен, что церемония уже состоялась. На следующий день он должен был отправляться в путь, так как это был счастливый день для отъезда. Он прилег отдохнуть – ведь с утра ему еще нужно было попрощаться с провожающими и принять от них пожелания счастливого пути.

Что касается матушки Цзя, то, увидев, что Бао-юй уснул, она возвратилась к себе.

На следующее утро Цзя Чжэн первым долгом совершил поклонение в кумирне предков, а затем пришел прощаться с матушкой Цзя.

– Я уезжаю в дальний путь, – сказал он, – и прежде всего хотел бы попросить вас, матушка, чтобы вы заботились о своем здоровье. Обо мне не беспокойтесь – как только я прибуду к месту службы, сразу пришлю вам письмо и поклон. Поскольку свадьбу Бао-юя вы устроили по своему желанию, прошу вас, не оставляйте мальчика своими советами и наставлениями!

Не желая, чтобы Цзя Чжэн в пути беспокоился, матушка Цзя решила скрыть от него новый приступ болезни Бао-юя и только сказала:

– Вообще говоря, следовало бы послать Бао-юя провожать тебя. Однако он еще не совсем оправился от болезни, к тому же утомился вчера за день, так что я боюсь, как бы он не простудился. Вот я и спрашиваю тебя: если ты хочешь, чтобы он тебя провожал, я велю его позвать, но, если ты его любишь, пусть он просто поклонится тебе на прощание.

– Зачем ему провожать меня? – возразил Цзя Чжэн. – Пусть он лучше отныне по-настоящему возьмется за учебу, и меня это обрадует больше, чем если бы он меня провожал.

Услышав слова сына, матушка Цзя успокоилась, приказала Цзя Чжэну сесть, а сама позвала Юань-ян и приказала ей:

– Приведи сюда Бао-юя, и пусть с ним придет Си-жэнь…

Юань-ян ушла, и через некоторое время явился Бао-юй. Он был совершенно безразличен к окружающему и поклонился отцу только тогда, когда ему приказали. Всем доставило огромную радость то, что Бао-юй держал себя вполне осмысленно и в присутствии отца не сказал глупости.

Цзя Чжэн сделал сыну несколько наставлений, и Бао-юй почтительно ему поддакнул.

Цзя Чжэн велел служанкам отвести Бао-юя обратно, а сам отправился в комнаты госпожи Ван и настоятельно советовал ей поучать сына.

– Ни в коем случае не позволяй ему своевольничать, – говорил он. – В будущем году состоятся провинциальные экзамены, и он непременно должен в них участвовать.

Госпожа Ван внимательно выслушала мужа, ни в чем ему не возражала, а когда Цзя Чжэн умолк, приказала привести Бао-чай, чтобы она поклонилась своему свекру и совершила церемонии, необходимые для молодой жены при проводах родных…

После этого остальные родственники по женской линии проводили Цзя Чжэна до вторых ворот, а затем возвратились домой. Что касается Цзя Чжэня и других младших родственников по мужской линии, то они проводили Цзя Чжэна до первой станции, которая находилась в десяти ли от города, а затем, после прощального пира, расстались с ним.

О том, как Цзя Чжэн совершал свое путешествие к месту службы, мы рассказывать не будем, но что касается Бао-юя, то надо сказать, что с этих пор он окончательно лишился рассудка и совершенно не притрагивался к пище.

Если вы хотите знать, что с Бао-юем случилось в последующем, прочтите девяносто восьмую главу.

Глава девяносто восьмая, рассказывающая о том, как душа многострадальной Пурпурной жемчужины возвратилась на небеса и как слезы изнуренного болезнью Хрустально-блещущего служителя оросили землю в месте вздохов и печали

Когда Бао-юй возвратился к себе после встречи с отцом, он ощутил сильное головокружение, движения его сделались вялыми, и он впал в забытье. К нему приглашали врачей, они осматривали юношу, обследовали пульс, прописывали лекарство, но все было бесполезно: Бао-юй никого не узнавал. Иногда его поднимали и сажали, – тогда он напоминал здорового человека. Так продолжалось несколько дней.

Наступил срок «ответного визита на девятый день». Не