Бендигейд Вран стоял у давно разбитого окна и думал: «Теперь у тебя будет новое прозвище. Ты был Сархад Коварный, ты стал – Сархад Коварный Страж».

Марх собирался на охоту и уже садился на коня, когда его внимание привлекло что-то неправильное в небе. Король поднял голову и обнаружил, что прямо к замку летит ворон, в несколько раз крупнее обычного… и людей эта птица не опасается совершенно.

Птица?!

Ворон резко снижался. Неправильного летуна заметили уже все, даже конюхи смотрели только на него. Замерли в ожидании – но добра или беды?

Пролетев черной молнией вниз, ворон ударился о землю и – встал.

– Прими гостя, король Марх.

– Сархад! Ты что творишь? Распугал всех моих людей…

Люди (именно люди, а не жители Аннуина и не полукровки) стояли, вытаращив глаза. Они нередко видели замковых брауни, луговых фэйри, других простецов Волшебной Страны – но не царственного сидхи в роскошном облачении. Он внушал восторг, смешанный с ужасом.

И неменьший ужас вызывал собственный король, говорящий с этим – как с равным.

Сархад наклонил голову и сказал укоризненно:

– Разве так встречают посланца Верховного Короля Прайдена?

– Ко-ого? – Марх невольно пробежал глазами вокруг, ища гонца от Артура. Через мгновение он понял, что Сархад говорит о себе. Еще через мгновение – каким королем он послан.

– Д-добро пожаловать в Тинтагел, Сархад… – Марх чуть было не добавил «Коварный», но решил, что такое прозвище лучше не упоминать.

Сидхи понял это:

– Меня теперь зовут Второй Меч или Коварный Страж. Оба прозвища мне по душе, так что выбирай любое.

Во дворе было оглушительно тихо. Даже ветер забился куда-то в угол и не смел громко вздохнуть.

Король повел своего гостя в замок, кивнув главному ловчему: поезжайте без меня, сегодня понадобится много дичи. Медир, сына Метредидда, способный подстрелить любого зверя или птицу, как бы далеко те ни были, отлично понял, от какого Верховного Короля прилетает такой гонец – и сколько эрлов соберется сегодня-завтра в Тинтагеле, чтобы услышать волю Бендигейда Врана.

И всех надо накормить досыта.

Они поднимались по лестнице, и можно было поговорить спокойно.

– С чем тебя послал Вран?

– Не сейчас. Вот соберешь своих эрлов, тогда всё расскажу.

– Но ведь хочется узнать поскорее, – улыбнулся Марх.

– Поскорее собирай, – пожал плечами Сархад.

Навстречу им бегом спускался сын кого-то из эрлов.

– Передай королеве: пусть придет ко мне. Скажи, что у нас за гость.

– Да, государь.

Юноша умчался, Сархад благодарно посмотрел на Марха.

– Я не так жесток, как ты, – отвечал тот на невысказанное.

– Мое послание касается короля, – покачал головой Сархад. – Я не вправе открывать его, пока не соберутся все.

– Хм. Не могу поверить, что ты кому-то служишь.

– Верховный Король Прайдена – это не «кто-то».

Они сидели в покоях Марха. Слуга открыл дверь, и – королева, ахнув, замерла на пороге.

Потом метнулась к Сархаду с одним-единственным словом:

– Жи-и-ив!

– Конечно, жив, – он мягко отстранился, потому что она была готова броситься ему на шею, а вести так себя при Мархе было и неразумно, и невежливо. – Твоими стараниями жив.

Король нахмурился:

– О чем вы?

– Тогда, два года назад… – обернулась Эссилт к мужу. – Но я сама не знаю, что произошло… Расскажешь? – это уже Сархаду.

– Прямо сейчас, – он улыбнулся. – Всё расскажу.

Он посмотрел на Марха:

– Когда приедут эрлы?

– Думаю, сегодня-завтра. Самые дальние доберутся по приграничью Аннуина.

– Ну что ж, – усмехнулся Сархад, – если без подробностей, то за это время можно успеть рассказать самое интересное.

Все трое уселись, слуга принес кувшин, кубки.

– Видите этот меч, – начал Сархад, обнажая клинок и кладя его перед ними. – Всё началось с того, что…

За рассказом они не заметили, как стемнело.

– И где ж мне устроить на ночь моего гостя? – спросил Марх. – Никогда мне не доводилось принимать сидхи.

– Не тревожься, – махнул рукой Сархад. – Ночь будет ясной, полетаю под звездами. Захочу спать – дуб найду.

– Ты простишь мне подобную неучтивость? – осторожно улыбнулся король.

– Будь я человек – не простил бы ни за что! – рассмеялся Коварный. – Люди, знаешь ли, плохо умеют спать на дубах.

Он встал, подошел к окну:

– Доброй ночи.

И – лишь черная тень ворона прорезала сумрачное небо.

…Марх привлек Эссилт к груди. Он очень хотел, чтобы жена провела эту ночь с ним. Король стыдился признаться сам себе в подозрениях, столь же безосновательных, сколь и страшных.

Эссилт не возражала – спокойная и счастливая. Она осталась с мужем, но Марх, сжимая ее в объятьях, чувствовал, что она сейчас мыслями совсем, совсем далеко.

Сархад не солгал: он действительно полетел к дубу. Вот только вряд ли на таком дубе можно было уснуть.

Фросин вылез из дупла и радостно прошамкал:

– Прилетел-прибежал, гордый нахал!

Сархад сменил облик и поклонился:

– Я тебе жизнью обязан. Чем мне отблагодарить тебя?

Карлик ответствовал:

– Все хрюшки – у подружки, а у врушки – нифигушки…

– Тебе нужна свинья? Ничем иным мастер-сидхи не может тебя отдарить?

– Глупая гордость! – скорчил рожу Фросин. – Держать дороги торными – дороже всего! Окрепло окно от огненных взглядов, прочно проложены дороги!

– Мое окно? Оно помогает тебе? Я помогаю, потому что смотрю в него?

Я должен был догадаться.

Он – владыка перекрестков, для него стена между Прайденом и Аннуином – беда. Или не просто беда, а что-то гораздо худшее.

Марх старается держать дорогу в Аннуин открытой, но из-за Гвина может немногое. А я создал окно. Вечно открытое между двумя мирами. И никакой Гвин нам не страшен. Мы с Эссилт просто стерли границу. Мы говорим сколько угодно и когда угодно, как две деревенские хозяйки болтают через узенькую улочку.

Для Фросина наша болтовня – всё равно что вода для травы. Мы помогаем ему просто потому, что дерзко позабыли о границе миров.