— За какое время вам надо сформировать отряд? — тут же задал чисто прагматический вопрос майор Рябоконь.

— Желательно за два-три дня. Пуск уже в пятницу, — подал голос координатор.

— А раньше об этом подумать не могли? — ядовито и с раздражением спросил полковник у него.

— Поздно обнаружили некоторые эффекты, в аппаратуре. Считалось, что маяк будет выводить точно на нужную точку. Теперь требуется проверка насколько те самые эффекты могут повлиять на точность.

— Всё равно, не понимаю! Ведь ясно было, что рано или поздно придётся посылать отряд.

— Так он у вас уже сформирован?! — догадался, наконец, координатор.

— Да. В отличие от ваших балбесов у нас всё-таки «контора», а не шарашка. Скажите спасибо нашему майору — он постарался подать докладную и соответствующие рекомендации.

— И кто пойдёт? Сколько их?

— Группа из пока что восьми человек. Командовать группой назначен майор Рябоконь. Как раз ветеран «Добровольцев» в отставке. Работает у нас уже, как вы помните, с самого начала. Командиром отделения, для выхода в Линию Вероятности, назначается капитан Закарьян. инас уже, как вы помните, с самого началасылать отряд.

— нием спросил полковник у координатора Всего, как вы наверное уже поняли — девять человек. С майором.

— Майор тоже пойдёт? Да. После первого выхода, рассчитываем увеличить численность отряда разведки. В рабочем порядке.

— Вы уже со всеми переговорили, насчёт того, что им предстоит?

— Да. Все дали согласие. Всё оформлено как надо. На случай встречи там опасных зверей, все будут вооружены автоматическим оружием и тепловизорами. Остальное снаряжение — штатное.

Координатор несколько удивился такой опережающей расторопности военных, но принял всё это к сведению.

— Ну тогда всё очень сильно упрощается. От учёных пойдёт один из членов пятой группы. Он несёт оборудование, вы его сопровождаете и защищаете в случае чего.

Через три дня вся группа, экипированная как на рейд в тыл врага, стояла возле пандуса ведущего к площадке между эмиттерами и ждала завершения последних приготовлений.

Пулемётчик глядел в сторону ещё спящих эмиттеров и чему-то ухмылялся. Пулемёт, висящий у него на плече также смотрел в сторону, где должны через десяток минут появиться «Врата» в иной мир. Снайпер с интересом изучал далёкий потолок купола где оборудования за последние дни существенно прибавилось — монтаж шёл полным ходом. Майор же Рябоконь с безучастным видом стоял напротив группы и наблюдал за последней суетой учёных наладчиков, устанавливающих на робота какую-то аппаратуру. Робот должен был выйти вслед за группой но имел совершенно иные задачи нежели те, что имела группа.

Учёный, которого выделили в сопровождение, представлял достопримечательную личность: лысый, потому, что выбрился наголо, также одетый в «комок», обвешанный аппаратурой, как рождественская ёлка и сияющий улыбкой, как юбиляр на награждении орденом Сталина. На свою лысину он туго натянул фуражку, но это только подчёркивало то, что он лысый.

Внезапно, когда робота таки снарядили, от группы учёных отделилась фигура в спецовке и бегом направилась к майору. Тот тут же принял заинтересованный вид и повернулся к бегущему. «Лысый» же это решил даже не замечать.

— Здрасте, товарищи, я тут биолог… — смущённо начал подбежавший. Майор ободряюще кивнул тому и учёный несколько приободрившись обратился уже ко всей группе.

— Вы не забудьте, пожалуйста, принести хоть какие-то образцы растительности, — умоляюще выговорил биолог, — это очень важно!

— А робот? Что не может? — Спросил его Закарьян.

— Да перегружен он несколько… — смущённо ответил биолог и развёл руками.

— А насколько большие образцы нужны?

— Да небольшие. Хватит маленьких веточек. Можно даже просто листья с деревьев посрывать.

Майор коротко кивнул.

— На обратном пути, перед уходом, чего-нибудь нарвём, — заверил он биолога.

— И разные пожалуйста…

Но тут их диалог был прерван громкой связью:

«Всем, не участвующим в выходе немедленно покинуть зону эмиттеров. Начинаем обратный отсчёт!».

У робота группа обменялась короткими репликами, как по команде развернулась и зарысила в сторону входа в укрытия.

— Удачи! — биолог поднял руку в салюте и тоже зарысил вслед своим товарищам.

Отряд подобрался, выстроился. Лица посуровели.

Майор бросил взгляд наверх, на второй ярус, где за стеклом зала управления стоял лично главный координатор. Видно решил-таки поприсутствовать во время эпохального выхода. Рядом были видны головы операторов торчащие из-за пультов управления. Координатор напутственно помахал майору рукой. Он ответил также.

Начался обратный отсчёт.

Также как и ранее стали зажигаться пояса эмиттеров. Отличие было теперь только в том, что сам «шар» ныне появлялся не так эффектно, как ранее.

Пространство посередине подёрнулось рябью, как будто это какое-то отражение в воде в которую бросили булыжник. Спустя секунду рябь исчезла и появилась та самая, знакомая многим по бесчисленным прежним пускам, радуга.

Радуга тоже продержалась недолго.

Над эмиттерами появилась шапка коронного разряда, явственно запахло озоном. Радуга последний раз полыхнула и исчезла. Ныне на весьма обширном поле, которое ранее занимал «Шар» больше ничего не было видно. Просто пустое пространство, очерченное красной линией.

— Есть пробой! — раздался под куполом голос оператора усиленный громкоговорителями, — поля стабильны. Канал устойчивый.

«Как перед десантированием из самолёта, — подумал капитан — Открывается люк, врывается свет и где-то внизу далеко видна земля. Здесь правда, чуть по иному — не видно ничего что по ту сторону „Врат“. А вот ощущения такие же».

Майор поглядел на капитана. Он ныне лишь сопровождал группу. Командование лежало на капитане. Капитан коротко кивнул и тихо скомандовал: «Вперёд!».

«Хомячки ничего не почувствовали» — вспомнил он реплику биолога, изучавшего последствия прохождения через Барьер живых организмов.

«Теперь через Барьер предстояло пройти „хомячкам“ покрупнее» подумал капитан подходя не без внутреннего напряжения к красной черте.

Первый из автоматчиков протянул руку вперёд, надеясь «прощупать» грань между мирами. Рука же дойдя до какой-то невидимой границы просто исчезла. Как будто её отрезало. Странные эффекты интерференции видимого света на границе перехода, приводили к тому, что за барьером ничего не было видно.

Боец с испугом отдёрнул руку. Рука снова появилась.

— Ничего не почувствовал! — с удивлением произнёс он внимательно осматривая свою ладонь, как будто она была не его собственная.