Перемирие продолжалось почти пятьдесят лет. Вместе с данью Ляо наконец-то добилась от династии Сун официального признания имперского статуса. Западная Ся получила только деньги, но осталась удовлетворена этим.

И вот в начале XII века на севере появилось ещё одно племя, которое проделало классический путь от кочевого образа жизни к империи, достигнув стадии нападения на соседние оседлые государства. Это были чжурчжэни, говорившие на языке, родственном тюркским. В большинстве своём они жили на лесистых равнинах к северу от Корё, в землях, позже получивших название Манчжурия. Некоторые из их западных племен попали под власть Ляо и стали известны как «цивилизованные чжурчжэни», но восточные оставались свободными и дикими. Династии Сун и Ляо звали их «сырыми чжурчжэнями», и они находились вне контроля династий.7

В конце XI века один из восточных кланов чжурчжэней, Ван-янь, начал завоёвывать соседей, что стало первым шагом к обретению национального сознания. Некоторые чжурчжэни после начала этой войны бежали на юг, в Корё.

Со времён основателя Ван Гона королевство Корё перестало искать одобрения своих действий со стороны Сун. Оно сражалось за свои границы с Ляо, время от времени предпринимавшей попытки расшириться за счёт территории Корё, но великая пограничная война в 1018 году подорвала мощь армии Ляо, и с тех пор две страны сохраняли некое подобие мира.

Ранее кочевники-чжурчжэни на востоке не представляли серьёзной военной угрозы. Как писал историк того времени Чо Сён-но, «жители северо-восточной границы часто страдали от налётов чжурчжэньской конницы, которая вторгалась и грабила поселения». Для защититы от них, короли Корё в XI веке соорудили Длинную стену, простиравшуюся от устья реки Ялу на три сотни миль.8

Стена была эффективна против отдельных небольших шаек, но она не уменьшила поток беженцев из других чжурчжэньских племён, спасавшихся от напора племени ван-янь. Когда ван-яни потребовали возвращения беженцев, полководец Корё Юн Хван возглавил специальный северный отряд, «Чрезвычайный военный корпус», направленный, чтобы отразить нападение.

В отличие от обычной армии Корё, по большей части состоявшей из пехоты, корпус состоял в основном из кавалерии, более эффективной против чжурчжэней. В 1107 году Чрезвычайный корпус продвинулся на территорию чжурчжэней и построил несколько защитных сооружений, известных, как «Девять крепостей», для защиты северных областей.9

В 1115 году власть над кланом ван-янь отошла к младшему брату Агуде, и его судьба изменилась. Агуда осознал необходимость церемониальной власти короля для облегчения государственных дел, создания истории и всех остальных вещей, превращающих любое племя кочевников в оседлое царство. Как и любой другой правитель северной равнины, он хотел получить одобрение Сун, но не был готов трудиться для его достижения своих целей. Вместо этого Агуда отправил гонца к императору Ляо, требуя, чтобы тот без озвучивания причин признал его Великим Священным и Просветлённым императором. Агуда хотел, чтобы клан ван-янь был известен под китайским именем «Великая Цзинь». Он хотел носить королевскую мантию и ездить в инкрустированном нефритом экипаже, и, между прочим, чтобы Ляо платили ему годовую дань, практически такую же, как им платила династия Сун.10

Ляо, естественно, отказались, и чжурчжэни напали на них. С недальновидным энтузиазмом император Сун Хуэй-цзун согласился заключить с чжурчжэнями союз против старого врага, династии Ляо. Сун Хуэй-цзун не был военным. Он занимал престол с 1100 года и уделял строительству даосских храмов, основанию даосских монастырей и изучению даосизма значительно больше времени, чем управлению государством.

К этому его поощрял лестью эгоистичный даос Линь-су, уверявший императора, что тот является воплощением верховного божества, «Великого Властелина Долгой Жизни». Это убедило Хуэй-цзуна в том, что он – Сын Неба и обладает Мандатом Небес. Он проводил свои дни, рисуя, занимаясь поэзией, чайными церемониями и даосскими ритуалами.11

Южная Сун

Император заключил союз с чжурчжэнями, когда Агуда пообещал, что после завоевания Сун сможет вернуть себе южные области империи Ляо. Эта область некогда была китайскими «Шестнадцатью префектурами» и находилась во власти врага более столетия. Возвращение Шестнадцати префектур могло подтвердить наличие Небесного мандата настоящей победой. Поэтому Хуэй-цзун отправил своё войско для помощи в завоевании Ляо, не обратив внимания на растущую силу чжурчжэней. В 1122 году объединённое войско достигло столицы Ляо и захватило императора в плен. Остатки армии Ляо и сто тысяч беженцев отправились на запад, подальше от захватчиков.12

Однако чжурчжэни отказались отдавать Сун Хуэй-цзуну Шестнадцать префектур. Вскоре Агуда скончался, власть унаследовал его младший брат, взяв себе китайское имя Цзинь Тай-цзун – но, скорее всего, он тоже не собирался выполнять обещание. Вместо этого чжурчжэни вторглись на территорию Сун и подошли к столице, городу Кайфын.

Под властью Хуэй-цзуна система подготовки обученного ополчения давно распалась, и чжурчжэни прорвались сквозь армию Сун почти беспрепятственно. К концу 1125 года они пересекли Хуанхэ и оказались недалеко от столицы.

Самоуверенность Хуэй-цзуна подвела его. Он постарался избежать ответственности, сымитировав приступ болезни, отрёкшись от престола и приказав передать королевскую мантию своему наследнику, двадцатипятилетнему сыну Цинь-цзуну. Однако Цинь-цзун отказался заняться неблагодарной работой. Когда мантию накинули ему на плечи, он сбросил её и сказал отцу, что принять её было бы вероломством. Делая вид, что правая часть его тела парализована, Хуэй-цзун левой рукой написал послание, приказав сыну принять Мандат Небес. В соответствии с одной из записей,

Чжурчжэни осуществили план по завоеванию Кайфына в несколько этапов – требуя дань, отступая, возвращаясь и требуя заложников, снова отступая, – но к 1127 году игра была окончена. Город больше не мог защищаться, Чжурчжэни ворвались за стены и принялись грабить сокровища, пищу, животных и женщин.

Сун Цинь-цзун, чьё правление не отличалось благородной отвагой, собрал дочерей простолюдинов, чтобы чжурчжэни сначала забрали их – но вскоре захватчики ворвались и в дома аристократов. Город был ограблен, сожжён, а после оказался во власти врага. Цинь-цзун с отцом и тысячами других заложников были схвачены и отправлены пленниками на север. Вскоре после этого Хуэй-цзун умер в темнице, но Цинь-цзун прожил в заточении еще тридцать лет.14