этому представлению о рынках как о простом инструментальном отношении к другим людям":

Рыночные отношения встроены в систему норм, которая опирается на нашу врожденную способность руководствоваться нормами и императивами. Если бы мы относились к людям чисто инструментально, то предпочли бы играть с ними в "догонялки" [как, собственно, и делают шимпанзе], а не в "обмен" - предпочли бы выхватить и убежать, а не обменивать свое добро на их добро.³

Это встраивание - барбекю, вечеринка Superbowl, Kaffeeklatsch, на которых женщины рассказывают историю своего племени, причем осмысленно. Но встраивание в социальные отношения происходит и на рынке. Вы, будучи человеком, устанавливаете отношения со своим авторемонтником, или строительным подрядчиком, или местным бариста из Starbucks. Это можно назвать, и Кламер так и делает, "разговором" культуры. Другими словами, Третья сфера зависит (как и другие сферы) от главного понятия Кламера - разговора - разговора о том, как быть американкой или голландским торговцем, или человеком, ценящим современное искусство, или руководителем, развивающим доверие в деловых отношениях. Акира Окадзаки из компании Japan Airlines в 1970-х годах месяцами играл в карты с рыбаками с острова Принца Эдуарда в Канаде, чтобы развить бизнес по доставке синекорого тунца на льду для рынка суши на родине.⁴ Говорите, говорите, говорите. Реализация социальных ценностей. Окадзаки обрел друзей. И занимался бизнесом на стороне.

Заметим, что ни Кламер, ни я не подразумеваем, что все разговоры будут приятными или не подверженными влиянию власти. Стандартное критическое замечание левых в адрес немецкого социолога/философа Юргена Хабермаса звучит так: "Но он забыл о власти". (Надо признать, что такое замечание левых всегда и по любому поводу говорит против их уверенности в своей правоте). На это можно ответить, что предположение о том, что все разговоры являются лишь витриной для материальной власти, само по себе является ненаучной догмой. Иногда это действительно так, как, например, в административном университете, когда декан делает вид, что слушает преподавателей. Но иногда человеческие разговоры имеют значение.

Антрополог Алан Пейдж Фиске разработал еще одну сбалансированную версию встроенности, которую можно частично соотнести с категориями Поланьи и Кламера - как все они, замечу, могут быть соотнесены с гораздо более древней европейской традицией семи главных добродетелей или четырех ростков этического характера в конфуцианстве. В своей работе "Структуры социальной жизни" Фиске говорит о "рыночном ценообразовании" как об одной из четырех "элементарных форм". Остальные три - общинный обмен (ты получаешь мясо, потому что принадлежишь к нашей толпе), ранжирование авторитетов (я - вождь, поэтому получаю больше мяса) и равенство (мы все вместе, поэтому давайте сделаем количество мяса абсолютно одинаковым для всех) - не предполагают цен, то есть обменных курсов между двумя различными видами, мяса на молоко, стрел на наскальные рисунки. Общество должно каким-то образом принимать решение о ценах, "коэффициентах обмена". В отличие от Поланьи, Фиске признает, что в любом обществе, где есть рынки - а я как историк экономики подтверждаю, что они есть в большинстве обществ, и культурный антрополог Фиске и культурный экономист Кламер считают так же - "рынок решает, руководствуясь спросом и предложением"."Фиск ловко подмечает, что последовательность этих четырех типов - община, авторитет, равенство, рынок - соответствует стадиям зрелости человека примерно до восьми лет, когда дети, наконец, выходят за рамки равенства по предметам и принимают обмен и его ценообразование: твоя лягушка на мой нож.⁶ Еще более остроумно он отмечает, что последовательность также соответствует в теории шкалирования категориальным шкалам (вход/выход), порядковым шкалам (выше/ниже), интервальным шкалам (одинаковые суммы) и шкалам отношений (например, температура по Фаренгейту).

Таблица 5. Фиске, Поланьи, Кламер и добродетели

Категории Поланьи

Сферы Кламера

Формы Фиска

Вопрос

Семь главных добродетелей

обеспечение

oikos

совместное использование

"Кто такие "мы"?"

любовь, воздержание

перераспределение

polis

авторитетное ранжирование

"Кто главный?"

мужество, вера

взаимность

не полное соответствие с Третьей сферой Кламера

рейтинг равенства

"Кто или что считается равным?"

справедливость, вера, надежда

современный рынок

агора

рыночное ценообразование

"Каковы коэффициенты обмена?"

prudence

 

Источник: Fiske (1991 [1993]), pp. 46-47; Polanyi 1944; Klamer 2011; McCloskey 2006, chap. 26, а в настоящей книге - chap. 20, fig. 3.

 

В таблице 5 показано, как ложатся друг на друга различные группировки. Торговля и ее буржуазия поддерживаются не только благоразумием, хотя очевидно, что благоразумие является ее центральной добродетелью, так же как мужество является центральной добродетелью ведения войны в идеальном аристократическом обществе, а вера/любовь - в идеальном христианском. Но в любом случае категории Кламера, Фиска и семь главных добродетелей решительно отвергают поланиевское представление о том, что торговля разъедает все человеческие ценности, являясь лишь современной патологией, которую можно вылечить, используя монополию государства на насилие для запрета или жесткого регулирования собственности и торговли. Категории отвергают Поланьи Марк I, принимая Поланьи Марк II, который встраивает экономическую жизнь в человеческую жизнь в целом. Аквинский и другие городские монахи XIII века, как я уже отмечал, были заняты таким встраиванием. Медиевист Джеймс Дэвис, обсуждая историографию малопонятной справедливой цены, отмечает, что "идеалом Аквинского был открытый рынок, участники которого осознавали свои социальные и моральные обязательства"⁷. Для современной жизни это тоже так - торговля является областью моральных обязательств, если только какой-нибудь заблуждающийся экономист не убедит нас в обратном.

Сам Поланьи хотел вернуть торговлю, за вычетом отвратительно буржуазных элементов. Однако в жизни всех настоящих буржуазных людей есть неторговые отношения, а сама торговля встроена. Анализ экономических последствий - научная программа гуманомики. Не видят встраивания только пародии на палочные фигуры, такие как "Мистер Денежные мешки" Маркса, "Пол Домби" Диккенса (до конца книги, когда он осознает свою человечность) или "Джордж Бэббит" Синклера Льюиса, а также бесконечные киношные насмешки над корпоративным конформизмом, организованные голливудскими продюсерами, преданными корпоративному конформизму.⁸ Считается умным насмехаться над бизнесменами как над палочными фигурами, основанными только на благоразумии. Да и сами буржуа часто не видят вкраплений в свою жизнь, по крайней мере, когда их вводят в заблуждение риторикой "жадность - это хорошо" и "кто умрет с наибольшим количеством игрушек, тот и выиграет".

Возможно, более подходящим словом для обозначения встраивания будет "запутывание", поскольку различные сферы говорят друг с другом и пародируют друг друга бесконечными сложными способами. Таков Homo loquens, человек говорящий с тех пор, как появился язык. Социолог Вивиана Зелизер в книге "Покупка интимности" (2005) и других книгах подробно описала переплетение коммерческих вопросов с третьей и другими сферами. Буржуазный человек, в конце концов, принадлежит к религии, племени или клану, всегда к семье