Кавказа, после того, как подал в отставку, но тогда были уже другие времена, и цены, обслуживание, блюда — все другое. Запомнилось только, что официантки раскручивали подвыпивших клиентов на покупку дорогого бухла. Мы сели за отдельный столик, благо посетителей было немного. Официантка принесла меню. Сначала выбирали дамы. Они дружно возжелали солянки с севрюгой, но разошлись по поводу второго блюда. Вершкова выбрала эскалоп, а Эсмеральда Робертовна — люля-кебаб. На десерте они снова сошлись, заказав мороженое. Я выбрал себе грибную лапшу, отбивную котлету с пюре. Ну и две бутылки «Хванчкары».

Поезд мчался по приволжским степям. За окном тянулась белая, чуть всхолмленная равнина. Дневной свет потихоньку тускнел. Зимние дни коротки. В ожидании заказанного, мы пили вино и болтали на разные необязательные темы. А я с интересом посматривал на своих сотрапезниц, все еще пытаясь понять — были ли они знакомы раньше и действуют ли согласовано? Впрочем, когда подали горячее, мне стало не до разглядываний. Я изрядно проголодался. Вдруг «королева» заявила, что хочет произнести тост. Я наполнил бокалы.

— Дорогие друзья! — сказала она. — Давайте выпьем за то, чтобы и в Москве нам не расставаться!

Глава 25

Я едва не поперхнулся. Она что, предлагает нам любовный треугольник замутить? Не-е, соблазнительно, конечно, но против моих принципов. Да и скорее всего — ей хочется нас с Машей держать на виду. С чего я вообще решил, что Эсмирку отправили за мною приглядывать, а не — за Вершковой? Вряд ли они думают, что прибыв в столицу нашей Родины, я побегу на Петровку или на Лубянку… Другое дело — модельерша. А вдруг она догадывается, что на фабрике творятся нечистые дела и решила искать правду в Москве?.. А скорее всего — «королеву» послали присматривать за нами обоими.

— Как это — не расставаться? — испытывающее хмыкнул я. — В гостинице втроем не поселят, да и попади еще в ту гостиницу…

— Ничего! — отмахнулась Эсмеральда Робертовна. — У меня в «России» свояченица администратором работает. Она нас устроит.

Славная гостиница «Россия» в центре Москвы в эти времена считалась самой крупной в мире.

— А у меня тетя в Строгино живет, — сказала Маша. — Она меня ждет. Я ей от мамы гостинцы везу.

— А ну так тетю обижать нельзя, — осклабилась Эсмирка. — А мы с, Сашей, и вдвоем прекрасно устроимся.

Вершкова чуть побледнела, уткнулась носом в тарелку.

— Так и у меня родственники в Первопрестольной есть, — соврал я. — Они тоже обидчивые…

— Ну как хотите, — насупилась подружка Рогоносца. — Я хотела как лучше… «Россия» в центре города, все достопримечательности — рукой подать, а из твоего Строгина, Машуня, пилить и пилить… Там даже метро нет… А ты, Саша, где обитать будешь?.. Тоже, небось, в какой-нибудь «тараконовке»…

Ага, пытается выведать, где я буду в Москве жить. А я и сам понятия не имею.

— Адреса не знаю, — сказал я. — Позвоню с вокзала, мне скажут, куда подъехать.

— Ладно! — отмахнулась она. — Давайте все равно выпьем!

Это предложение возражений не вызвало. Мы выпили, закусили, поболтали о пустяках и отправились в свой вагон. Эсмеральда Робертовна вернулась к ненавистному соседу, а мы с Машей — в свое купе. Я снова завалился на полку с книжкой, а Вершкова взялась за альбом. Когда меня начало клонить в сон, я сходил в туалет, совершил все необходимые процедуры. Завтра мы прибывали в Москву — город, который требует ясной головы и много сил.

Мне было интересно, каким образом «королева» будет следить за мною или за моей попутчицей, а тем более — за нами обоими в мегаполисе? С мыслями об этом я и уснул.

Утром меня разбудила проводница. Как, впрочем, и весь вагон. До Казанского вокзала поезд будет еще два часа добираться. А за час по всему составу закроют туалеты, так что надо все свои гигиенические потребности удовлетворить заранее. Помня об этом, я встал и разбудил Машу, объяснив ей, что надо поторопиться, пока в оба сортира не выстроились очереди. Хорошо хоть, что в спальном вагоне пассажиров, даже при полной загрузке, в два раза меньше, чем в обычном купейном. А что сейчас будет в плацкартных, и представить смешно.

То ли нашим попутчикам лень вставать в шесть утра, то ли они были менее опытными путешественниками, но в вагоне пока царил сонный покой. Мы с Вершковой успели сделать все дела, прежде чем стали грюкать сдвигаемые двери и остальные обитатели шестого вагона поползли к туалетным отсекам, дабы приступить к умыванию, чистке зубов и прочему. Я попытался заполучить пару стаканов чая, но проводница недовольно прошипела, что перед Москвой она титан раскочегаривать не будет. Хорошо, что купленный мною в Казани лимонад мы еще не выпили. Так что не пришлось жевать бутерброды и другую оставшуюся снедь всухомятку.

Позавтракав, мы с Машей переоделись по очереди, собрали вещички. Примерно за полчаса до прибытия, к нам в купе вломилась Эсмеральда Робертовна. Одетая и с чемоданом.

— Ну что, друзья, — сказала она. — Если вы не хотите жить в гостинице, так давайте договоримся, где и когда встретимся, чтобы погулять вместе? Я предлагаю завтра, в пятнадцать часов у входа в Третьяковку!

Мне было все равно. Хотя в самой знаменитой столичной галерее я не был лет сорок, если — не больше. Кажется, меня туда водила мама, во время нашей поездки в Москву в середине восьмидесятых. Я запомнил только «Трех богатырей» и «Иван Грозный убивает своего сына», да и то только потому, что такие картинки видел в школьных учебниках. С тех давних — для Владимира Юрьевича — пор, к живописи меня тянуло не больше, чем к симфонической музыке, то есть — практически никак. К тому же я мог сделать так, чтобы за все время пребывания в столице ни разу не пересекаться с «королевой», но все же было полезно показаться ей на глаза пару раз. Пусть доложит Эдвину или тем, кто за ним стоит, что физрук в Москве любовался достопримечательностями. Поэтому я сказал:

— Я согласен!

Услышав мой ответ, Вершкова тоже изъявила согласие.

— Вот и отлично! — обрадовалась Эсмирка.

За окном уже проплывали городские окраины. Москва — это не Литейск, который поезда проскакивают за пять минут. Пригородные платформы, несмотря на то, что не пробило еще и восьми утра, полны народу. Студенты, работяги,