Сперва я отправилась в спальню отца, посмотреть, не вернулся ли он. Увы, там я не нашла утешения. Его кровать пустовала, а комната выглядела такой строгой и чистой, что могла бы принадлежать кому угодно. Или никому.

– Это не его настоящее логово, – сказала я вслух, но негромко. И кивнула самой себе: я знала, где следует поискать ответы.

Я тихонько шла по темным коридорам. Мои глаза быстро привыкли к темноте, и я пробралась в личный кабинет отца, не встретив ни единой живой души. Тишина в доме была почти противоестественной, как будто, кроме меня, здесь никто не жил. Приближаясь к кабинету, я упрекнула себя за то, что не взяла свечу, – в потемках я не смогу обшарить его личную библиотеку в поисках каких-нибудь подсказок. Но, завернув за угол, я увидела, что дверь приоткрыта и каминное пламя отбрасывает на пол и стену клин уютного теплого света.

Я открыла дверь и заглянула внутрь. За столом никого не было, но в очаге весело горел большой огонь. Я вошла в комнату и тихо спросила:

– Отец?

– Я здесь, – ответил он. – Для тебя я всегда здесь.

Большой серый волк, лежавший у камина, медленно поднялся. Зевнул, вывалив язык меж очень белых зубов, а потом потянулся, выпустив и спрятав черные когти на лапах. Он посмотрел на меня своими дикими карими глазами и улыбнулся.

– Волк-Отец?

– Да.

Я уставилась на него и слабым голосом проговорила:

– Не понимаю…

– И не должна, – утешительно ответил он. – Понимать «как» или «почему» лишь иногда так же полезно, как понимать, что некоторые вещи просто существуют. Я существую.

Голос у него был глубокий и спокойный. Я медленно подошла к нему. Даже сидя, он казался очень высоким и уши держал торчком, наблюдая за моим приближением. Когда я оказалась рядом, он втянул мой запах и сказал:

– Тебя что-то испугало.

– На рынке был убийца собак. Мой отец не смог спасти собаку, лишь избавил ее от боли. Потом он кого-то убил, а потом наоборот – и после ушел с ним. И оставил меня совсем одну.

– Ты не одна, пока я с тобой. Я отец, который всегда с тобой.

– Как волк может быть моим отцом?

– Некоторые вещи просто существуют. – Он опять вытянулся перед камином. – Может быть, я та часть твоего отца, которая никогда не перестает думать о тебе. Или, возможно, я часть волка, которая не закончилась, когда остальной я закончился. – Он поднял голову и посмотрел на резную фигурку из черного камня на каминной полке.

Я присмотрелась к вещице. У камня были три лица: моего отца, волка и… Я долго глядела на это лицо.

– Это был он. Но намного старше. И слепой, покрытый шрамами.

– Лишенный Запаха. Тогда я понимаю, почему твой отец ушел. Он не мог поступить иначе.

– Он не был лишен запаха. Он был вонючим старым нищим, от него несло грязью и всякой мерзостью.

– Но собственного запаха у него нет. Они с твоим отцом – стая. Я тоже провел много дней в его компании. – Волк-Отец посмотрел на меня. – Бывают такие призывы, на которые нельзя не откликнуться, даже если от этого у тебя сердце рвется на части.

Я медленно опустилась на пол рядом с ним. Посмотрела на свои ноги – они сделались серыми, с маленькими черными когтями. Халат тоже изменился: подкладка из волчьей шерсти оказалась снаружи. Я свернулась клубочком рядом с Волком-Отцом, положила подбородок на лапы.

– Он меня бросил. Лишенный Запаха для него важнее.

– Это не так. Наверное, он сильнее нуждался в твоем отце. Только и всего. Наступает день, когда волчонок должен позаботиться о себе сам. Ты справишься, если только не погрязнешь в жалости к себе. Жалостью к себе ты добьешься лишь еще большей жалости. Не трать на нее время. Твой отец вернется. Он всегда возвращается.

– Ты уверен?

Я-то не была уверена.

– Да, – твердо ответил он. – И пока его нет, здесь я.

Волк закрыл глаза. Я наблюдала за ним. Пламя согревало наши спины, и от волка хорошо пахло – дикими, чистыми местами. Я закрыла глаза.

Я проснулась поздним утром, когда в комнате суетилась Кэрфул.

– Я дала вам поспать, раз вы приехали так поздно, и писарь Фитц Виджилант сказал, что начнет уроки позже обычного. Но теперь пора вставать, леди Би, начинается новый день!

На ней были новые бусы, в волосы воткнута веточка остролиста.

– Уже Зимний праздник? – спросила я, и Кэрфул улыбнулась.

– Завтра вечером. Но на кухне к нему вовсю готовятся, а вчера поздно вечером приехали менестрели и предложили нас повеселить. Управляющий Ревел позволил им остаться, раз уж пока не получается спросить разрешения у вашего отца. Поскольку помещик Баджерлок отсутствует, он обратился к писарю Фитцу Виджиланту, и тот сказал – конечно, пусть останутся. А сегодня утром леди Шун и Ревел составляли праздничное меню! О, какие блюда она заказала! Это будет пир, каких здесь не видели уже много лет!

Меня охватили противоречивые чувства. Я была в восторге от того, что будут музыка, танцы и большой праздник, но меня оскорбило, что все это устраивали в отсутствие моего отца и без его разрешения. Я сама не понимала, что чувствую. Окажись он дома, уверена, все бы одобрил. Но все же обидно, что праздником занялись эти двое.

Я села в постели и спросила:

– А где мой меховой ночной халат?

Ибо на мне была только сшитая мамой красная шерстяная ночнушка.

– Меховой ночной халат? Вы купили меховой ночной халат в городе? Я о таком никогда не слышала! – Кэрфул поспешила к моему гардеробу и открыла дверцы, но внутри ничего подобного не нашлось.

У меня прояснилось в голове, ночные грезы начали таять.

– Это был сон, – призналась я. – Мне приснилось, что у меня есть ночной халат из волчьего меха, с красной шерстяной окантовкой.

– Ну и теплым же, наверное, должен быть такой халатик! Как по мне, даже чуток жарковат.

Кэрфул рассмеялась и принялась подыскивать одежду для меня. Она была разочарована тем, что я не купила в городе новых вещей. Качая головой, моя горничная выложила для меня чистую тунику (одну из тех, что были мне велики) и новую пару шерстяных штанов. Я пропускала ее болтовню мимо ушей, пытаясь разобраться с «всего лишь сном». Это был не такой сон, как те, что у меня бывали; он куда больше походил на нашу первую встречу с Волком-Отцом в шпионском лабиринте. Кто он такой? Что он такое? Он был волком с резной статуэтки, а нищий – Лишенным Запаха.

Одевшись, я покинула комнату, но не пошла завтракать, а отправилась в отцовский кабинет. Когда я открыла дверь, комната оказалась холодной; камин подмели после того, как использовали в последний раз. Я коснулась холодных камней и поняла, что прошлой ночью тут вовсе не горело яркое пламя. Я снова посмотрела на резную каменную фигурку на каминной полке. Что ж, эта часть моего сна соответствовала правде. Лицо второго человека точно было лицом нищего, только гораздо моложе. Я рассматривала его и думала, что он, наверное, был очень веселым юношей. Я и волка изучила; резчику хорошо удались его темные, глубокие глаза. Я внезапно позавидовала отцу из-за того, что в юности у него были такие друзья. А кто есть у меня? Персивиранс, сказала я себе. Ревел. И кот, который все еще не соблаговолил мне сказать, как его зовут. На миг меня едва не затошнило от одиночества и грусти. Но я решительно расправила плечи и тряхнула головой. От жалости к себе я лишь умножу эту жалость.