Она повысила голос и обратилась к пленникам. Акцент у нее был странный, но я поняла сказанное.

– Недавно сюда привезли мальчика. Возможно, в последние пять лет, но скорее всего – в последние несколько месяцев. Кожа у него бледная как снег, волосы такие же белые. Отдайте его нам, и мы уйдем. Он может оказаться маленьким ребенком или мужчиной средних лет. Мы его узнаем, когда увидим. Его здесь нет, но вы должны понимать, о ком мы говорим. – Она помедлила в ожидании ответа, а потом успокоительно прибавила: – Он не один из вас; он всегда принадлежал нам, и мы всего лишь хотим забрать его домой. Мы не причиним ему вреда, и, если вы просто скажете нам, где он, с вами тоже ничего плохого не случится.

Она говорила размеренно и спокойно, почти с теплотой. Я видела, как переглядываются наши домашние слуги.

Тавия стряхнула руку поварихи и громко сказала:

– Здесь никого такого нет. Единственный, кто не из наших краев, – это писарь, которого вы убили. Все остальные работают в доме много лет или родились в нашей деревне. Вы уже видели менестрелей; только они тут чужаки! – Ее голос сорвался на всхлип.

Менестрели, и без того перепуганные, плотней прижались друг к другу.

– Ты лжешь! – крикнул тот, кто приказывал всем сидеть.

Лицо Тавии сморщилось от страха, и она прижала руки к ушам, словно его слова разили сами по себе.

Нежданный сын. Внезапно я все поняла. Вот о каких преследователях предупреждала нас бледная посланница. Они пришли по ее следам и почему-то думают, что найдут мальчика здесь. Возможно, они решили, что мой отец его уже нашел и спрятал у себя дома.

– Она не врет! – закричала в ответ повариха.

– Это правда! Здесь нет таких, кто родился в других краях! – поддержали ее слуги посмелее.

– Сможешь остаться тут одна и спрятаться? – прошептал мне на ухо Персивиранс. – Мне надо добраться до конюшни и найти папу. Если его там нет… я возьму лошадь и поскачу в Ивняки за помощью.

– Возьми меня с собой, – взмолилась я.

– Нет. Мне придется пересечь открытое пространство, чтобы попасть в конюшню. Если они тебя увидят… – Он покачал головой. – Тебе придется остаться тут, Би. Спрячься. – Он прикусил нижнюю губу, а потом сказал: – Если папа… если я его не найду, я вернусь за тобой. Мы отправимся за помощью вместе.

Я знала, что возвращаться за мной – это дурацкий план. Если он доберется до конюшни, то сможет просто помчаться в Ивняки как ветер. Но я была в ужасе. Я резко кивнула. Он заставил меня опуститься ниже.

– Сиди тут, – прошипел он, как будто я могла поступить иначе.

Персивиранс перебрался ближе к краю остролистовых зарослей и стал ждать. Пухлая женщина и всадник, похоже, спорили. Она сердито тыкала пальцем в трупы и яростно жестикулировала. Ей явно не нравилось, как он вел поиски. Он размахивал мечом и что-то кричал. Потом из особняка вышел туманный человек. Я видела его во время поездки в город. Там он был сияющим светом в переулке, и люди избегали его. Сегодня он превратился в перламутровую дымку, в центре которой находился толстяк, бледный, как призрак. На ходу он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, и – если меня не подвело зрение – его глаза были цвета тумана. По моему телу пробежала странная дрожь, и я сжалась в комочек как могла, спрятала свое сознание внутри себя. Подняла стены – так бы сказал мой отец. Я как будто ослепла, но если такова была цена невидимости, то я была согласна ее заплатить.

– Би? – прошептал Персивиранс, но я покачала головой, пытаясь сделаться как можно меньше. Не знаю, что почувствовал мой друг, но он резко схватил меня за руку, и пальцы у него были ледяные. – Идем со мной. Давай. Мы уходим. Вместе.

Но мы не пошли к конюшне. Мы прокрались обратно тем же путем, каким пришли, пригибаясь и держась позади кустов, которые обрамляли это крыло Ивового Леса. Я не поднимала головы, просто шла туда, куда он меня тянул.

– Тут, – наконец пропыхтел Персивиранс. – Стой тут. Я иду в конюшню. Если не найду папу, то приведу лошадей сюда. Я быстро, и тебе придется выбежать и запрыгнуть на спину Капризули. Сможешь?

Я не знала и потому соврала:

– Смогу.

– Оставайся тут, – опять сказал он и убежал.

Я осталась, где была, позади рододендронов, чьи поникшие зеленые ветви сковали лед и снег. Через некоторое время я подняла голову и огляделась по сторонам. Ничего не шевелилось. Я больше не слышала сбившихся в кучу пленников, но далекие сердитые голоса все еще терзали мой слух.

Ревел мертв. Отец уехал. Риддла здесь нет. Фитц Виджилант мертв. Персивиранс в любой момент может погибнуть.

От такой мысли я не могла сидеть неподвижно. Я страшилась того, что меня могут убить, но в еще больший ужас меня приводила мысль, что мой единственный союзник может умереть, а я об этом даже не узнаю. Сколько мне еще прятаться под кустом, пока он где-то там истекает кровью? Я тяжело задышала, пытаясь набрать достаточно воздуха, чтобы отогнать тьму. Мне было холодно, одиноко, я хотела пить. Я попыталась сосредоточиться: не хватало еще натворить глупостей просто потому, что мне не сиделось на месте.

Я вытащила запачканный плащ из-за пазухи. Я про него не забыла. Но я знала его пределы. Ему нужно время, чтобы перенять цвета и тени. Я не могла накинуть его на плечи и побежать, надеясь, что меня не заметят. Только вот… снег-то везде белый! Маскировка небезупречная, но сойдет. Я расстелила плащ на заснеженной земле возле кустов. Когда он побелеет, я буду не совсем невидимой, а как белый кролик или белая лиса: краем глаза любой заметит мое движение и увидит мои ноги, мои отпечатки на снегу, но все же так у меня будет больше шансов добраться до конюшни.

Разгневанные голоса по другую сторону дома становились громче, мужчина угрожал, женщина ему отвечала, но не повышая голоса. Она настойчивая, подумала я. Она своего добьется. Я услышала крик – на этот раз закричал мужчина, и я спросила себя, кого ранили или убили. Потом зарыдала какая-то женщина. Как же она рыдала… Все это время плащ лежал на снегу и менял свой цвет: у меня за пазухой он был темным, а теперь становился таким же, как тени на неровном снегу. Я раньше и не задумывалась о том, что на самом деле снег не весь белый. Теперь я видела, что он серый и грязновато-голубой, со следами птичьего помета и кусочками опавших листьев.

Я заползла под плащ, не желая поднимать его с земли среди кустов, – ведь так он мог позаимствовать у ветвей и листьев их цвета. По размеру он был предназначен для взрослого, так что ткани хватило, чтобы завернуться в нее и спрятать лицо. Я сжала его у талии и подбородка, оставив небольшую щель для глаз. Огляделась по сторонам и никого не увидела по эту сторону особняка. Метнулась из своего укрытия к кустам остролиста, где мы прятались раньше, следя за тем, чтобы не слишком к ним приближаться. Замерла, размышляя, как лучше преодолеть расстояние до конюшни. Медленно проползти? Побежать во весь дух? Раньше снег был гладким покрывалом на невысокой сухой траве. Теперь я четко видела следы, которые оставил Персивиранс. Я вдруг поняла, что он ждал момента, когда они отвлекутся, – может, того самого, когда раздался крик. Я не хотела смотреть на пленников. Их положение пугало меня и мешало думать. Но мне нужно было взвесить свои шансы. Женщина продолжала рыдать. Достаточно ли это отвлекает захватчиков? Сохраняя полную неподвижность, я перевела взгляд на согнанных в кучу слуг Ивового Леса.