Но один день останется при мне навсегда, как если бы он был вытатуирован острыми иглами радости и боли в самом центре моего естества. Этот день я помню со всеми его яркими цветами и сильными запахами; стоит закрыть глаза – я снова там. Это яркий зимний день: небеса полны синевы, белый снег блистает, а за крышами и улицами Баккипа виднеется морщинистое серое море. Он навсегда останется кануном Зимнего праздника. Я всегда буду слышать веселые поздравления и призывы уличных торговцев и ремесленников, слышать чаек высоко над головой – они кричат, кричат на ветру…

Свежий бриз несет ароматы горячей еды, сладкие и аппетитные, смешанные с едким гнилостным запахом отлива. Я иду по улицам один, покупаю маленькие подарки для дочери, оставшейся в Ивовом Лесу, и нужные вещи для моего раненого друга – травы, чтобы приготовить мази, которым меня научил Баррич, чистую одежду, теплый плащ и башмаки для его изувеченных, обмороженных ног.

Чайки кружатся и кричат, торговцы упрашивают меня что-нибудь купить, ветер шепчет о приливе, и внизу, в маленькой бухте, скрипят оснасткой, переговариваются друг с другом корабли. Этот день – особенный, как лазурит в оправе из серебра.

В этот день моя жизнь навсегда изменилась. В этот день кто-то украл мое дитя – и над Ивовым Лесом поднялись к небесам пламя, дым и болезненное лошадиное ржание, а я ничего не увидел и не услышал. Ни Дар, ни Сила не показали мне алый тающий снег, женщин с избитыми лицами и мужчин, пронзенных насквозь. Ничто не предвещало в тот яркий день, что началось самое темное время в моей жизни.