подобной ситуации. И уж тем более не могу представить его играющим на гитаре… Для меня отец и музыка — несовместимые вещи.

— Большая часть людей любит музыку. Может, вкусы у всех разные, но любовь к музыке останется неизменной. Вот и мы с твоим отцом обожали напевать какие-нибудь старые задушевные песни… Он часто играл на гитаре, а я подпевала ему… Это было очень здорово… Вспоминаю то время с особой теплотой.

— А ты случайно не умеешь играть на гитаре?

— Нет, сынок, на гитаре я не умею играть, но петь всегда обожала. И брату очень нравились колыбельные, которые я пела для него в детстве. Может быть, он даже и помнит какие-то из них.

— Напоешь хотя бы одну из них для меня? — мягко просит Эдвард. — Я был бы рад послушать твое пение.

— Как-нибудь спою. А был бы твой отец вместе с нами, мы бы вместе спели что-нибудь для тебя. Уверена, что тебе бы понравилось.

— Конечно… — Эдвард на секунду бросает взгляд на высокое окно. — Слушай, мама, а ты не могла бы показать мне отцовскую гитару? Я хочу посмотреть на нее и попробовать поиграть.

— Да, конечно, она находится где-то в моей комнате. Посиди здесь, а я сейчас вернусь.

Ребекка мягко гладит Эдварду плечо, но затем медленно встает с кровати и покидает комнату, закрыв за собой дверь. Мужчина провожает ее немного грустным взглядом, а после слегка хмурится и призадумывается.

«Хм, интересно, если это правда, то почему я никогда не слышал, как отец играет на гитаре? — задается вопросом Эдвард. — Он всегда равнодушно относился к тому, что я что-то наигрывал, а порой его это и вовсе раздражало. Я всегда думал, что отец ненавидит мое увлечение музыкой и наверняка мечтал увидеть меня работающим с ним и Изабеллой. Но видя, что его сыночек не стремится к этому, то возненавидел меня и мое увлечение музыкой.»

Эдвард тихо хмыкает, бросив взгляд на пустой письменный стол.

«Тем не менее если мама говорит, что отец любил играть на гитаре и петь вместе с ней, то мне становится понятно, от кого мы с Терренсом взяли любовь к музыке и талант к пению и игре. Ведь кто-то же должен был быть в нашей семье, кто в свое время увлекался музыкой. Должна быть причина, почему я буквально жить не могу без пения и игры на гитары. И всегда мечтал работать с чем-то, что с этим связано. Даже если бы я просто работал продавцом в музыкальном магазине, то уже был бы счастлив оказаться среди кучи музыкальных дисков, виниловых пластинок и инструментов. Однако я не могу поверить, что отец и правда умел играть на гитаре и играл для мамы во время ее беременностей. Для меня это что-то вроде фантазии… Никак не сочетаются у меня эти вещи… Никак…»

Через некоторое время в комнату заходит Ребекка, держащая в руках черный гитарный чехол, который она протягивает Эдварду.

— Только сразу предупреждаю, на ней не играли уже очень много лет. Надеюсь, она вообще играет и не испортилась.

Эдвард неуверенно берет чехол в руки и начинает внимательно осматривать его, чуть позже медленно проведя рукой по нему. Он сразу же чувствует какую-то связь с этим инструментом, смысл которой не может объяснить, но которая заставляет его слегка улыбнуться. А через какое-то время мужчина осторожно, немного неуверенно расстегивает молнию на чехле и достает гитару темно-вишневого цвета, которая выглядит будто новая. Инструмент, покрытый лаком, благодаря которому он красиво переливается на свету, полностью расстроен, и все его струны сильно ослабевшие.

— Ух ты, какая красивая гитара! — восклицает Эдвард, не скрывая восхищения и широкой улыбки, пока он рассматривает эту гитару со всех сторон. — Ее как будто никто никогда не трогал до меня… Она как будто совсем новая.

— А мне очень нравится ее цвет, — признается Ребекка. — Такой приятный, вишневый…

— Согласен, очень красивый…

— И звучит эта гитара ничуть не хуже, чем выглядит.

— Правда?

— Да, попробуй немного поиграть на ней.

Эдвард начинает возиться с механическими головками на механизме гитары, долго закручивая и откручивая что-то, правильно настраивая звучание каждой струны и постоянно пробуя перебирать каждую из них. А пока мужчина настраивает гитару, он все больше чувствует особую связь, которая связывает его с отцом. Даже если сейчас он не рядом с ним, то мужчина будто ощущает его присутствие, пока держит в руках эту вещь. Эдвард чувствует себя намного лучше после того, как чувствует, что какое-то приятное тепло распространяется по всему телу и заставляет его скромно улыбаться. Это ощущение невозможно объяснить, но его хочется испытывать снова и снова, ибо оно безумно приятное и родное.

Через некоторое время Эдварду удается настроить гитару, которая теперь звучит как положено. И убедившись в этом, он решает попытаться наиграть какую-то мелодию, чтобы проверить, так ли она хорошо звучит, как говорит Ребекка. Мысленно отсчитав до трех, мужчина начинает брать совершенно случайные аккорды и перебирать струны в произвольном порядке, после чего по всей комнате начинают раздаваться тихие звуки красивой, но немного грустной мелодии. И сам Эдвард явно в восторге от того, насколько здорово играет этот инструмент.

— Ты права, мама, эта гитара действительно звучит просто превосходно, — перебирая струны с легкой улыбкой на лице, говорит Эдвард. — У меня еще никогда не было столько потрясающей гитары. У миссис Ричардсон была совсем не такая…

— И этой гитаре уже больше двадцати лет, — отмечает Ребекка. — Твой отец был совсем молодым, когда покупал этот инструмент — тебя и Терренса еще даже не свете не было… И потом он оберегал эту гитару как зеницу ока и обращался с ней очень бережно.

— Удивительно, что она так хорошо сохранилась, и на ней даже нет ни одной царапинки.

— Сначала твой папа оберегал ее, а теперь и я внимательно слежу за ней.

— Такую хорошую вещь и правда надо беречь.

Эдвард продолжает наигрывать какую-то спокойную мелодию на гитаре, а Ребекка в этот момент с легкой улыбкой слегка покачивается в такт.

— Знаешь, Эдвард, а ведь ты сейчас играешь мелодию, которую часто любил исполнять твой отец, — признается Ребекка.

— Правда? — искренне удивляется Эдвард. — Но я же просто играю ту мелодию, которая у меня сейчас на уме.

— Когда ты был маленьким, твой папа и очень часто играл эту мелодию для тебя. Я помню, как ты искренне радовался, когда он начинал перебирать струны. Издавал какие-то звуки и хлопал в ладоши…

— Э-э-э… — Эдвард слегка хмурится и прерывает свою игру на гитаре, перекрыв все струны ладонью. — Но