litbaza книги онлайнИсторическая прозаЦивилизации - Фелипе Фернандес-Арместо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
Перейти на страницу:

Но глобализация имеет свои пределы, и «глобальная цивилизация», вероятно, находится за ними, в недостижимой дали. Там, где глобализация рассматривается преимущественно как движение западного происхождения — как завоевание мира западной культурой, — она встречает ожесточенное сопротивление как угроза самобытным традициям остальных частей мира, и даже в самих западных странах ее отвергают общины, которые не считают себя полноправными партнерами западной цивилизации[1198]. Среди тех, кто считает себя не входящими в западную цивилизацию, сторонники революционных движений, исламские фундаменталисты, движение «Черное сознание», многие движения коренных американцев (индейцев) и даже некоторые формы феминизма.

Более того, опыт показывает, что, пересекая исторические границы, культурные влияния не только усваиваются, но и адаптируются. Культуры могут заимствовать элементы друг у друга, не теряя идентичности. Самый поразительный пример — Япония, которая сегодня рассматривается Западом как почетная западная страна, добившаяся богатства и преуспеяния потому, что умело воспроизводила западные обычаи и методы. Но сами японцы видят себя совсем иначе. На поверхности пруда отражается Запад, но в глубине Япония нисколько не изменилась. Осознание японцами своей идентичности исторически основано на представлении о собственной уникальности, и, хотя они искусно конкурируют на западных рынках, носят западную одежду, слушают западную музыку и коллекционируют западное искусство, они не отказались ни от одной из своих драгоценных традиций. Играя в бейсбол, японцы рассматривают эту игру как свою, воплощая в ней традиционные культы юношеского героизма и чистоты. Западные костюмы японцев становятся униформой для выражения коллективных ценностей и социальной гармонии, которую японцы считают главным источником своих успехов в бизнесе[1199]. Я говорю это не как предостережение и без желания поддержать предупреждения некоторых наблюдателей; это просто иллюстрация факта глобализации: сегодня идентичность формируется как реакция на мировые тенденции, а не просто для самоопределения и отличия от соседей[1200].

Глобализация культуры — феномен, несущий в себе семена своего поражения. Когда народы оказываются вовлечены в крупные единства, они тянутся к успокаивающим и привычным местным или региональным корням. Вот почему супергосударства спустя какое-то время распадаются; вот почему старые идентичности выдерживают столетия погружения в большие империи. Если люди всего мира когда-нибудь смогут думать о себе как о представителях единой глобальной цивилизации, это будет очень гетерогенная цивилизация, кое-где в пятнах разновидностей.

История цивилизаций не знает образцов. Поэтому их будущее непредсказуемо. Большинства «фаз», на которые делилось их прошлое, никогда не было (см. выше, с. 45–45); поэтому говорить о наступающей фазе по меньшей мере преждевременно. Но я не могу противиться искушению разделить на фазы историю, рассказанную в последней части этой книги. Это была история трех океанов, которые по очереди доминировали в разные по продолжительности периоды: образование единого Индийского океана превратило его в исламское озеро; из пересечений Атлантического океана возникла современная западная цивилизация; мы можем смутно видеть, как освоение Тихого океана положило образованию начало новой общности людей. Остался последний океан. Последнюю фазу океанической истории можно усмотреть в пересечении Арктики подводными лодками и в воздушных перелетах по большим окружностям Земли: если глобальная цивилизация действительно возникнет, я могу представить себе, что историки будущего опишут ее формирование на новых маршрутах, как это делали их предшественники на своих «домашних» океанах. Возможно, и Северный Ледовитый океан будет рассматриваться как домашний океан всего мира.

Если так, будет доказана одна из основных тем этой книги: не существует окружения, в котором не может развиваться цивилизация. Тем временем, хотя я и пытался избежать какого бы то ни было детерминизма, география в широком смысле — ощутимые реальности планеты, потребности природы, почвы и семена, ветры и волны — сформировала мир, представленный на страницах книги. В особенности по мере того как цивилизации перерастали место своего происхождения, они — согласно представленным в книге аргументам — разносились ветром. Поэтому я должен вспомнить некоторые принципы, с которых мы начинали: человеческие инициативы, которым природа придает форму и перед которыми ставит ограничения, возникают в сознании и в страстях. Все, что происходит и регистрируется в ощутимой земной материи, начинается с идей и пристрастий. А что касается остального, то, приближаясь к завершению книги, я чувствую то же, что географ Эдмон Бланден. «Такими истинами, — сказал он в конце своей лекции, — …Мы обязаны благословенной географии Это так же верно, как магнит и полюс И с этим познанием мы можем прогнать Всех рогатых химер и все зловредные заблуждения…

Несколько строк спустя он смолк. Часы тикали. Лектор поднял голову и обнаружил, что его аудитория исчезла. Несомненно, утешил он себя, отправилась подтверждать его теории. Мне кажется, что меня ждет такая же участь.

Эпилог: сад Дерека Джармана

Это была книга о различных местах: поиск гробницы, или развалин, или ландшафта, или морского вида, где можно мгновенно постигнуть цивилизацию, но — никаких образов, никаких идей. Это опасение — или желание его — посещает меня, когда я делаю мою последнюю остановку: в Данджнессе, на берегу Ла-Манша, в самом мрачном месте во всей Британии.

Уныние может быть вдохновляющим: дикое болото, окутанный туманом город, цепочка блестящих отмелей на берегу. Но Данджнесс мрачен какой-то озадачивающей, сводящей с ума, отчаянной мрачностью. Ландшафт проседает, словно море и соль сдавили его или выпили из него всю энергию. Он совершенно плоский, ничто не заставляет поднимать взор или брови. Поверженная, жалкая, совершенно плоская — больная от злоупотреблений или равнодушия — земля жмется к морю. Такая плоскость грозит нам в конце мира: холмы расплющатся, возвышенности станут ужасающе плоскими.

Из этой плоскости торчат два страшных выступа: слепой голый маяк и сразу за ним металлический каркас атомной электростанции. Металлические изгороди, трубы, провода, согнутые и разорванные мостики господствуют на участке природы, которая и без них кажется выжженной какой-то катастрофой. В воздухе пахнет сталью и водорослями.

С маяка можно увидеть траву в пятнах соли, которая борется за жизнь на галечном берегу. У воды несколько рыбачьих хижин, сделанных кое-как, кричаще раскрашенных дешевыми красками. Как ни удивительно, есть и паб, где по вечерам собираются туристы, смеются, окликают друг друга, насмехаясь над окружающим бедствием. Их развязная, оживленная бесчувственность — последнее оскорбление Данджнессу: пустыня требует мести.

1 ... 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?