Он встал и поклонился со слегка озабоченной улыбкой:

– Надеюсь, вы не заболеете от того, что так промокли?

– Я уверена, что ничего со мной не случится, несмотря на брюзжание моей служанки. Бесс приготовит нам горячего чаю, чтобы мы окончательно согрелись. Прошу вас садиться.

Им пришлось сидеть на расстоянии друг от друга, как того требовали приличия. Но она, по крайней мере, могла наслаждаться его присутствием, улыбаться и смеяться его шуткам.

– Расскажите мне еще о вашей жизни – о детстве и юности, – когда вы жили в своем поместье, – предложила она.

– Нечего особо рассказывать, – пожал он плечами. – Мне очень не хватало родителей, но моя жизнь была не такой уж плохой. За мной присматривала бабушка, а управляющий, человек весьма достойный, направлял меня. Вскоре я уехал в школу, так что был все время чем-то занят.

– У вас не было ни братьев, ни сестер?

– Нет, у моей матери были тяжелые роды, и после меня у нее больше никого не было.

– Тогда она, должно быть, очень вас любила, – предположила Мэдди.

– Да, наверное. Мои родители вообще очень меня любили.

Ей не хватило смелости сказать ему, что любовь родителей отразилась на его характере, сделав его добрым и отзывчивым. Она вспомнила, как он заботился о ней в ту ночь в беседке, когда она была почти без сознания от боли. Даже если бы он не был так прекрасен лицом и телом, доброта делала его необыкновенно привлекательным.

– А после Оксфорда?

Что-то неуловимо изменилось в его лице.

– После университета я пошел в армию, как и большинство моих сверстников… а потом началась война с Францией.

Она знала, что о войне он не станет говорить. От необходимости говорить на эту тему его избавила Бесс, пошедшая с подносом в руках.

– Я принесла вам горячего чаю, мисс Мэдлин, сдобные булочки и меда, который в такую погоду полезен, – сказала она, удовлетворенным взглядом окинув принесенные яства. Пододвинув низкий столик, она поставила на него поднос.

– Спасибо, Бесс. Уверена, что мед нам очень поможет.

Служанка удалилась, а Мэдди разлила по чашкам дымящийся чай и подала одну из них виконту. Он принял чашку, не поднимая глаз.

Она не собиралась больше задавать вопросов о войне, потому что они явно вызывали у него неприятные воспоминания. Поэтому она указала на поднос:

– Угощайтесь, пожалуйста. Мы не должны разочаровывать Бесс. Она собралась уберечь нас от воспаления легких, к тому же ее булочки славятся на всю округу.

Посмеиваясь, он намазал булочку медом и откусил.

– И верно, лучше не бывает, – сказал он и осторожно отпил глоток горячего чаю. – А теперь ваша очередь рассказывать о себе.

– Я старшая сестра. Вы уже знаете, что моя мать рано умерла и что перед смертью она взяла с меня клятву позаботиться об отце. Следующая за мной – Джулиана, и мы с ней очень близки. Я очень по ней скучаю. Ее муж – зоолог и все время охотится за каким-нибудь редким зверьем, так что их жизнь полна приключений. Письма Джулианы заставляют меня либо ужасаться, либо хохотать. У Джулианы способность попадать во всякие переделки. Лорин – это та сестра, которая вышла замуж за сына мирового судьи. Она очень милая, хорошенькая и послушная. А близнецы… Они давали пищу для сплетен всему графству.

Она рассказала несколько забавных историй про близнецов, но он вернулся к своему первому вопросу:

– А теперь расскажите мне о себе.

– Но, милорд, я уже…

– Нет, Мэдлин, вы рассказали о своих сестрах. И называйте меня Эйдриан, хорошо? Вы разрешили мне – и я, поверьте, очень это ценю – называть вас по имени и теперь должны сделать то же самое.

– Эйдриан, – неуверенно произнесла она.

– У вас замечательно получается, – похвалил он. Она помимо воли рассмеялась.

– Вы просто несносны, – сказала она, забыв, о своей застенчивости.

– Еще лучше, – улыбнулся он. – Вы должны меня одергивать, когда я становлюсь слишком настойчивым, моя дорогая. Уверен, что это пойдет мне на пользу.

– Я тоже в этом уверена, – стараясь сохранять суровый тон, сказала она. – А что вы, собственно, хотите узнать? Моя жизнь была очень скучной. Выросла в медвежьем углу Йоркшира, заботилась о сестрах и отце, стараясь заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти моей любимой матери.

– Никаких тайных возлюбленных? – поддразнил он. – Ни одного пылающего страстью сына сквайра, который бы скакал всю ночь напролет, чтобы бросить камешек в ваше окно?

– Так было с моей сестрой, хотя Роберту никогда не пришло бы в голову бросать камни в окно или делать что-либо неприличное. – Сама мысль об этом заставила ее хихикнуть. – К тому же у бедного сквайра был всего один сын. Как и Лорин, старик страшно переживает смерть сына, не оставившего наследника. Мэдди помолчала.

– А что касается тайных возлюбленных – в деревне или среди соседей… Ой, вспомнила. Мы приглашены сегодня на обед к нашим соседям Колстоунам. Который час? – Она посмотрела на часы на каминной полке и покачала головой. – Я слишком разболталась. Нам лучше пойти и быстро переодеться.

Она поставила чашку, отодвинула тарелку, встала и, поклонившись виконту и захватив корзинку с рукоделием, поспешила выйти.

О чем она только думает? Визиты к соседям были для нее столь необычными, что Мэдди легко могла забыть, что у них были планы на вечер.

Колстоуны считались, по крайней мере, старыми друзьями семьи, и это хорошо, потому что у Мэдди еще не было времени перешить платья матери.

В спальне она дернула за колокольчик, чтобы позвать Бесс, и выбрала из своего скудного гардероба подходящее платье. Мэдди уже сняла платье, в котором возилась в саду, и подкалывала волосы, когда вошла Бесс с кувшином теплой воды.

– Спасибо, Бесс. А Томас поможет лорду Уэллеру?

– Попозже. Когда закончит одевать хозяина.

– Разумеется. – Мэдди подумала о Томасе с его мозолистыми руками и медлительной речью в роли камердинера и прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Томас был бесконечно предан семье, и им пришлось бы туго, если бы не он и, конечно, не Бесс.

Когда Бесс ушла, Мэдди присела к своему бюро и взглянула на тетрадь с рецептами, которую нашла на чердаке. У нее не было времени просмотреть ее, но эти пожелтевшие страницы, написанные рукой матери, почему-то тянули к себе.

Перелистывая листки с рецептами пудингов и печенья, Мэдди наткнулась на небольшой сверток, засунутый в конец тетради, который она сначала не заметила.

Интересно, что в нем?

Это была пачка писем, перевязанная голубой ленточкой с явной целью сохранить их. Мэдди положила руку на письма и замерла в нерешительности. У нее было такое чувство, что она пытается вторгнуться в святилище. Письма были написаны матерью, и Мэдди не должна быть такой любопытной.