Женщины на улице с криками хватали своих детей, стараясь уберечь их от пуль. Но даже в этот момент уголком глаза Мэдди заметила за окнами лица людей, с любопытством наблюдавших за тем, как будут развиваться события.

Улица замерла в ожидании. Лишь какая-то бродячая собака сначала их облаяла, а потом, поджав хвост, спряталась за каким-то ящиком.

Мэдди похолодела, когда безумец поставил ее перед собой в качестве щита. Он поднял пистолет и прицелился в Эйдриана.

Как поступит Эйдриан? Снова исчезнет?

Эйдриан побледнел, но вид у него был решительный, а рука с пистолетом не дрогнула.

Надо как-то вырваться. Но руки Френсиса по-прежнему держали Мэдди словно железными клещами. Однако стрелять, держа пистолет в одной руке, должно быть, неудобно, подумала Мэдди. А второй он держит ее, и это лишает его равновесия. Она не собирается быть соучастником убийства своего мужа.

И она села.

Села прямо на пыльную дорогу, и кузену пришлось отпустить ее. Она просто позволила своему телу опуститься на землю и поползла, прикрыв голову руками.

Прогремело два выстрела, потом Мэдди услышала, как упало тело. Она боялась поднять голову, боялась увидеть того, кто все еще стоял на ногах. А может быть, убиты оба?

«Боже милосердный, – взмолилась она, – сделай так, чтобы это был не Эйдриан!»

Но ее уже поднимали с земли, и знакомый голос с тревогой спрашивал:

– Мэдлин, как ты? Скажи что-нибудь.

Она подняла голову и, обняв мужа за шею, разрыдалась.

– Если ты и дальше будешь рыдать, то станешь похожа на болотную кикимору, у тебя и так перепачкано грязью лицо. Твои рыдания разрывают мне сердце, Мэдлин. Может, перестанешь?

Мэдди улыбнулась.

– Ты в порядке? – спросил он.

– В полном. Но, Эйдриан, у тебя на куртке кровь!

– Небольшая царапина, – уверил он ее. – Нам надо ехать домой.

– Да, дорогой, – согласилась она. – Мои сестры-близнецы здесь. Ты сможешь, наконец, с ними познакомиться.

– Познакомлюсь с удовольствием. Правда, с еще большим удовольствием я бы остался наедине со своей женой, и чтобы на этот раз никто не стрелял по нашим окнам.

Мэдлин взглянула на распростертое в пыли тело и содрогнулась.

– Ах, Эйдриан, какой же длинный и ужасный путь нам с тобой пришлось пройти!

Он кивнул и поцеловал ее в макушку.

Сзади к ним подошел коренастый мужчина. У него был смущенный вид, но было понятно, что он готов предложить свою помощь.

– Вы в порядке, милорд? Миледи? Почему этот страшный человек пытался причинить зло миледи?

– Этот человек спятил. Он безумец, – сказал Эйдриан. – Леди Уэллер не пострадала, но она едва стоит на ногах. Я хочу отвезти ее домой. Если бы вы могли… э-э… распорядиться… телом, я оплачу все расходы.

– Конечно, конечно. Жаль, что дома нет нашего мирового судьи, но мы сделаем все, что надо.

– Спасибо.

У Мэдлин появилось странное ощущение, что она уже видела этого человека, а потом Мэдлин вспомнила. Это был тот самый деревенский пекарь, который увидел их в беседке, когда она и Эйдриан впервые встретились при столь неблагоприятных и неприличных обстоятельствах. Пекарь тогда был страшно потрясен и смотрел на них с осуждением.

– Эйдриан, – шепнула она на ухо мужу, когда он нес ее по улице. – Ты вспомнил, кто это?

– Да. – Они улыбнулись друг другу, вспомнив все, что тогда было. – Наш старый друг. Теперь он называет нас «милорд» и «миледи», несмотря на то, что мы усеяли трупами всю деревню. Разве я не обещал тебе, что восстановлю твою репутацию и твое доброе имя?

Он поцеловал ее, и она забыла, что ей следовало бы рассердиться.

– Обещал. Ах, Эйдриан, мне так тебя не хватало!

– Поскольку ты наполнила мою пустую жизнь такой любовью, я считаю, что совершил свою самую лучшую сделку. – Его голос немного охрип от волнения. – А теперь ты спасла мою жизнь, так что позволь мне посвятить ее остаток тебе и нашему ребенку – вернее, нашим детям.

Эти слова напомнили Мэдди об осколке, застрявшем в его груди рядом с сердцем, и радость, которая согревала ее, внезапно потускнела.

– Но, Эйдриан, а тот осколок пули? Ты должен сказать мне правду. Сколько времени отпустил тебе доктор?

Эйдриан усадил Мэдди на жеребца, которого оставил привязанным к небольшому дереву, и взял в руки поводья.

– Шесть или девять месяцев.

Так мало? Она смотрела на Эйдриана в ужасе. Неужели он не увидит своего новорожденного ребенка?

– А когда он установил этот срок?

– Два года назад.

– Что? – Она чуть было не свалилась с лошади. – Эйдриан, тебе не приходило в голову, что врач не знал, о чем говорил?

– Большинство из них не знает, моя дорогая, – спокойно ответил Эйдриан. – Я перестал об этом думать. Но если по-честному, то должен тебе передать, что доктор сказал незадолго до того, как ты вышла за меня замуж. Никакой опасности нет.

Она вздохнула с облегчением, хотя все еще не могла до конца избавиться от страха.

– Скажем так, – продолжал Эйдриан, – мы все живем в страхе за то, что наша жизнь и наша любовь может оборваться, моя дорогая. Но я надеюсь, что этого не произойдет, потому что на этот раз мне есть ради чего жить.

Схватившись за луку седла, она наклонилась, а он поставил ногу в стремя и, приподнявшись, поцеловал жену.

– Я надеюсь прожить с тобой долгую счастливую жизнь, моя любимая Мэдлин, – сказал он, и она улыбнулась ему.

На сердце у нее стало легко.