и дернул на себя. Ее одно могло успокоить и прекратить истерику — поцелуй. Он так и сделал. Он бросил на столик журнал так, чтобы закрылась страница с фото Ольги, прижал Соню к себе и поцеловал. Она какое-то время билась в его руках, пыталась ударить его, но потом успокоилась. Когда он отпустил ее, она схватила журнал, стала лихорадочно перелистывать, чтобы найти то, что смотрел Виктор, но так и не нашла.

— Вик, кто она?!

— Успокойся. Я просто задумался.

— О чем? — уже более спокойно, но с подозрением спросила Соня.

— Мы с тобой живем два года, а я не знаю, какие у тебя любимые духи.

— Боже, как мило, — они прикрыла рот ладошкой и засмеялась. — Ты думал обо мне?

— Ну а о ком еще?

— Ну прости-прости-прости! Я так больше не буду. Вик, посмотри, а этот комплект мне идет?

И она кокетливо стала крутить бедрами, демонстрируя то, что с трудом можно было назвать трусиками. Какие-то веревочки, бантики, кружево.

— Ты великолепна, — ответил Виктор, стараясь натянуть на лицо улыбку.

***

Несколько раз они ездили к Толлеру, который напомнил ему уговор. Виктор заверил, что сам готов к разводу. Однако Соня не собиралась его отпускать. Он в двух словах рассказал, что вытворяет Соня, на что Толлер только покачал головой:

— Вик, я знаю свою дочь. Пока она тобой не наиграется, ее отпустит. И тебе самому не уйти от нее, она не это так не оставит. Поэтому что хочешь делай, постарайся.

Когда Виктор получил диплом, встал вопрос о необходимости его возвращения домой. Соня сразу закатила истерику, что она с ним в его Россию не поедет, а он останется с ней и папа должен найти ему должность в своей фирме.

— Папа, ты же не хочешь, чтобы твоя дочь страдала. Я люблю Вика, он мой и я его никуда не отпущу. Никуда он не поедет.

— Дочь, ему надо съездить в Россию, чтобы решить свои проблемы. Ты можешь съездить с ним.

— Что? Я в Россию? Папа, ты о чем? Никуда я не поеду, в эту жуткую страну. И Вик никуда не поедет.

— Соня, когда-нибудь вам надо будет расстаться…, — отец не успел закончить свою мысль, как Соня закричала:

— Ты о чем? Расстаться? Я Вика никому не отдам, он всегда будет рядом со мной! Или ты его оставляешь его здесь в своей фирме или я не знаю, что сделаю. Поверь, я найду, что сделать.

Она со злостью смотрела на отца. Он замолчал и смотрел на дочь, тяжело дыша. Как она сейчас ему напоминала свою мать, которая также устраивала ему истерики и добивалась всего, всех своих желаний. Любых. И сейчас его дочь не хочет отпускать свою русскую игрушку. После этого господин Толлер и Виктор продлили свой негласный договор еще на год.

Геннадий Иванович был расстроен, но согласился подождать. Толлер устроил Виктора в свою фирму не небольшую должность, несмотря на визги дочери, что он должен сделать ее мужа своим партнером.

— Если ты хочешь, чтобы я сделал парня своим партнером, он должен пройти с низших ступеней, узнать весь процесс с самых первых ступеней. И это не обсуждается, — закончил отец их разговор, скорее похожий на схватку с бешеной тигрицей.

Виктор прокручивал кучу вариантов, как избавиться от Сони. От совсем криминальных он отказался, опасаясь гнева ее отца и тюрьмы. Оставалось только одно, заставить ее изменить, использовать это в качестве повода для развода. Зная ее неуемные сексуальные аппетиты, он обратился к Толлеру с предложением отправить его в какой-нибудь дальний угол курировать стройку с нулевого цикла где-нибудь в пустыне, куда Соня явно не поедет. Виктор подключил все свое обаяние и убеждение:

— Господин Толлер, вы хотите развода. Я тоже хочу развода, меня ждут дома. Ваша дочь отпускать меня не собирается и уезжать со мной тоже не хочет. В брачном договоре предусмотрен пункт об измене партнера. Отправьте меня туда, куда она явно не поедет. Или поедет, но ей быстро надоест, вернется домой. А здесь уже дело техники.

Толлер долго жевал губу, но потом согласился. Его партнер, который упорно добивался брака своего сына с его дочерью, не отступал ни на шаг. На кону стояли очень большие суммы. Ни один из них не хотел терять деньги.

***

Как Виктор и предполагал, Соня продержалась с ним чуть больше двух месяцев, за которые он каждый день выслушивал ее крики и истерики о том, что она здесь больше не может находиться, ей нужны клубы, магазины, ее тусовка, она не может есть эту еду, на зубах постоянно скрипит песок, нет ее горничных. Заставить отца вернуть Виктора в центральный офис у нее не получилось. Отец был непреклонен:

— Если ты хочешь, чтобы твой муж стал моим партнером, он должен пройти все этапы. Это не обсуждается.

Наконец она собрала вещи и уехала к отцу. Перед отъездом она прижалась к Виктору всем телом:

— Милый, не волнуйся, я уговорю отца забрать тебя отсюда. Дома это мне будет сделать легче. Он еще пожалеет, что так поступил с нами.

В первый же вечер он напился. Пил долго и со вкусом, с гонками на машинах, фейерверками. Рабочие потом долго рассказывали, что никогда не видели, как русские умеют так весело праздновать. Давно Виктор не чувствовал себя таким свободным. На следующий день ему позвонил Толлер и сообщил, что дочь ворвалась к нему в офис и требовала вернуть Виктора обратно. Но в целом, отец был доволен. Он устроил дочери круиз на своей яхте, куда пригласил кучу ее старых знакомых, среди которых было много молодых людей, в том числе ее бывших любовников.

Соня первый месяц каждый день звонила Виктору по видеосвязи, жаловалась, как она скучает по нему, требовала вернуться. Потом звонки стали реже. Затем вместо видеозвонков стали обычные раз в день, утром, а еще через два месяца она просто писала ему сообщения, когда ей вдруг становилось скучно.

Через четыре месяца на почту Виктора пришли фотодоказательства измены Сони с какими-то молодыми парнями на борту яхты. Внизу стояла приписка от имени отца: «Ты знаешь, что делать. У тебя будут лучшие адвокаты».

Через три месяца Виктор стал свободным человеком. Благодаря брачному договору вопросов по разделу имущества не возникло. Квартиру, которую Толлер купил для них в Сиэтле, оставил, как компенсацию, которую Виктор продал перед отъездом домой.

Из зала суда Соню выводили сотрудники охраны отца. Она не хотела принимать факт развода, устроила скандал в зале суда, грозила Виктору и