Тирэй кинулся к туалетным принадлежностям перетрушенным уже несколько раз, схватив расчёску он начал вертеть её в разные стороны, пока Эрл с той стороны продолжал стучать и трясти дверь. И вдруг издав лёгкий щелчок — ручка от расчёски отсоединилась, явив собою маленький кинжал.

— Нашли, — Тирэй вздохнул. — Ты ведь понимаешь, что мне придётся все рассказать?

— Надеюсь, ты представишь это не как принудительное изъятие?

— Чем, скажите на милость, вы тут занимались?! — взревел Эрл, когда Тирэй наконец-то таки открыл дверь.

— Уборкой, — небрежно бросил тот. — Где Артур? У меня тут для него сувенирчик имеется. Кстати, — задержавшись, Тирэй снова повернулся в мою сторону. — А почему ты позвала именно меня? Почему не дождалась Баса или не призналась самому сэру Артуру?

— Я чувствую, что ты меня ненавидишь, меня это не волнует, и поэтому мне легче сказать об этом в лицо тому, от кого знаешь чего ожидать. Сказать же об этом в лицо Басу или Артуру для меня просто невыносимо. Но мне ведь и так достанется прошедшим числом.

— Что происходит? — возмутился ничего не понимающий Эрл, переводя взгляд с меня на Тирэя.

До вечера я из комнаты больше не выходила, приученная в пансионате подогу терпеть нужду и голод. Как-то не очень хотелось получить очередную порцию упрёков в лицах обитателей этого дома. И конечно же встречаться лицом к лицу с тем, кому предназначался этот клинок.

Но утром меня ждало немое порицание на лице любимого парня, с которым он дожидался моего пробуждения:

— Скажи, за эти семь лет ты полностью растеряла доверие ко мне? Такое впечатление, что ты до сих пор живёшь воспоминанием о детской привязанности, понятия не имея, что значит любить по-настоящему в этой реальности! Переговорами со стражами, и своим умалчиванием — ты вонзила этот клинок в меня Чарли! Мир не вращается лишь вокруг твоих желаний, я не могу принадлежать тебе всецело! Тебя что действительно посещала убежденность, что ты должна хладнокровно убить Артура? Получается, всё это время ты не слышала меня?!

— Возможно, — единственное, что я с трудом выдавила, превозмогая поднимающееся во мне нечто.

Так бывало со мной и в Манакре, когда я чувствовала отчаянье и боль — я вдруг переставала контролировать себя, я крушила всё, что только попадалось мне на пути, сдирала в кровь руки, избивая кирпичные стены.

И чтобы направить эту энергию по пограничной адекватности, мне нужно было срочно занять себя механичным монотонным трудом. Обычно в таком состоянии я заставляла себя идти на кухню и делала всю работу за семерых. Так я поступила и на этот раз. Во мне разверзнулся мой личный темный смерч, я чувствовала, как отчаянье перекрывает мне кислород, и ни о чём другом в этот момент я думать уже не могла. Ни о своей любви, но об отношениях стражей и ведьмаков, ни о ранящих меня словах Баса.

Я делала всё на автомате, отмежевавшись от этой реальности, словно барахтаясь со своими демонами где-то на глубине.

Прийти в себя меня заставила дикая усталость, буквально подкосившая меня на том же месте, где я и стояла. Оглядевшись, я поняла почему у меня болят руки — от ожогов. По всей кухне, где это было только возможно — везде стояли выпеченные кексы. Они были даже у Люка в руках, который глядя на меня, лишь растерянно хлопал ресницами.

— Я съел уже восемь или десять. Эти в меня просто не влезут, — произнёс он с осторожностью. — Может, впустим и накормим остальных?

— Ты что всё это время был здесь со мной? — попыталась я скрыть от него своё смятение, хотя окружающая нас картина вряд ли могла что-то скрыть. — Люк, я тебе случайно не навредила?

— Нет, Чарли, но ты была реально пугающей. Я будто побывал на представлении. Ты заперла дверь, согнув узлом стальной половник и гаркнула на меня, чтобы я сидел тихо, пичкая меня время от времени кексами. Ты что ничего этого не помнишь? — худощавый кузен Баса, которому едва исполнилось семнадцать, явно находил мой заскок забавным.

— Нет, не помню. И по правде мне хочется провалиться сквозь землю. Ты случайно не знаешь такого заклинания?

— Если бы даже и знал, оно вряд ли на тебя подействовало. Отец велел мне присматривать за тобой, мол это не проявление способностей стража, а обыкновенный психический припадок.

— О, мне стало гораздо легче, — съязвила я, подойдя к двери, в попытке разогнуть железку. Не вышло. Видно в подобном припадке меня даже в клетку не запрёшь. — Ты там что-то говорил на счёт впустить остальных?

Даже не хотелось задумываться, как это получилось у Корвинов, но стальной узел вмиг распутался, и дверь отворилась сама собой. А за ней вся семья во всей красе и в полном сборе. Эрл, Габби, Марта, Тирэй и … сегодня это Бас.

Только к этому времени моё смятение улеглось, и я включила резкость, как защитный панцирь:

— Приятного аппетита всем вам! Можете выставить мне счёт за растрату продуктов и причинённый ущерб. Я сообщу, в какой гостинице я остановилась!

— Отлично, давай раскачивать лодку и дальше, кидаясь из крайности в крайность! — воскликнул Бас, преграждая мне дорогу. — Я не говорил, что хочу, чтобы ты ушла Чарли!

— Зато это будет моим взрослым осмысленным поступком, доказывающим тебе, что я как раз понимаю, что значит любить по-настоящему. Если я для вас угроза — я хочу, как можно быстрее исчезнуть из вашей жизни. Чтобы тебе не было стыдно за меня Себастьян, чтобы ты мог заниматься тем, что для тебя действительно важно!

— Но ты для меня важна не меньше! — заорал он, дав полный ход своим эмоциям. — Я люблю тебя! Я рву сердце и душу каждый раз, когда что-то случается, и моя жизнь без тебя уже не будет полноценной. Поэтому нравится тебе это или нет, но ты останешься. Успокоишься и мы обсудим как быть дальше.

— Я уже сказала, как будет дальше! — огрызнулась я, горя желанием сжечь абсолютно все мосты и себя заодно. — И ты не имеешь права удерживать меня силой! Это по меньшей мере незаконно!

— Ну так заяви на меня! — подхватив меня на руки, невзирая на моё яростное сопротивление, Бас поволок меня в нашу комнату. — Если не прекратишь, я привяжу тебя к кровати и заклею рот, и ты знаешь — я сделаю это. Ради твоего же блага. Прекрати мучить меня Чарли! Вот именно сейчас ты издеваешься надо мной, а своим уходом добьёшь меня окончательно. Это такая твоя любовь? Да?! — его выразительный взгляд был более чем красноречив.

Он не оставлял мне выбора, он уже давно всё решил за нас двоих. Бас был готов рискнуть всем, даже собственной жизнью, лишь бы дать нашей любви шанс. Потому что он верил в меня. Единственный, кто настолько дорожил мною в этом мире. И я была безумно рада тому, что он никуда меня не отпустил. Мне и не хотелось расставаться на самом деле.

— Ладно. Отпусти. Обещаю, я возьму себя в руки, — пыхтя, я отошла от него в сторону. — Жизнь за стенами другая Бас, вот что первым бросилось мне в глаза. Взрослые отношения безумно запутанны. И кажется, Себастьян, ты не понимаешь кем я стала за эти семь лет, что потеряла и что приобрела. Потому что ты продолжаешь любить ту маленькую девочку, не ведая того, что нелюди в Манакре свели ту девочку с ума, дав ей прозвище Дикая Чарли. Ты ничего обо мне не знаешь Бас, а я не могу тебе этого рассказать, потому что хочу всё забыть. И я вовсе не считаю, что мир должен вращаться только вокруг меня, я всего лишь пытаюсь вернуть ту часть своей души, которую у меня отобрали!