Мысли о Лодовико тут же вылетели у нее из головы, когда Франческо в неизменной маске снова объявился в Милане. Лодовико узнал его в громадной толпе и пригласил отобедать. Франческо не посмел отказаться. На обеде Франческо сидел рядом с Изабеллой и смотрел, как деревенские девочки в алых и синих цветах Сфорца танцуют перед гостями. Муж присоединился к ней и в спальне. Изабелла быстро научилась ценить радости супружеского ложа. Долгими часами Франческо ласкал ее, нашептывая страстные речи. Изабелла привыкла к его горячему телу рядом с собой и к обыкновению Франческо будить ее среди ночи и ласковыми уговорами добиваться своего. Изабелла не хотела ничего менять в отношениях с мужем.

Франческо так и не смог внятно объяснить Изабелле, почему появился в Милане под маской. Он говорил, что не хотел пропустить свадьбу любимой кузины, но по политическим соображениям вынужден был оставаться инкогнито. Изабелле пришлось поверить как в то, что муж неожиданно обратился в дипломата, так и во внезапно вспыхнувшие братские чувства Франческо к ее сестре. Поведение мужа напомнило Изабелле ухаживания Галеазза, неожиданно воспылавшего страстью к Беатриче. Неужели названый сын Лодовико действительно хотел обольстить его жену? Пока Изабелла не знала ответов, но верила, что когда-нибудь все разъяснится.

Франческо остался в Милане на первый день рыцарского турнира. Его брат Альфонсо вместе с двадцатью рыцарями, облаченными в зеленые с золотом цвета дома Гонзага, принимал участие в состязании. Турнир должен был продлиться три дня. В Милан съехались нарядно одетые рыцари из всех областей Италии. Их шлемы украшали плюмажи, даже лошадям на лоб прикрепили рога, чтобы те походили на оленей и единорогов. Рыцарей Лодовико в сине-золотых камзолах в мавританском стиле возглавлял брат Галеазза Гаспар. В своих черных доспехах они казались посланцами ада.

Изабелла наблюдала за Беатриче, которая безуспешно пыталась отыскать среди участников турнира Галеазза. Появился он только на третий день в окружении разодетых скифскими воинами рыцарей в масках. Золотые нагрудники и пояса горели на фоне темных одежд. Рыцари восседали на черных как смоль жеребцах, а в руках держали громадные золотые копья — самые длинные из всех, что доводилось видеть Изабелле. И как только им удавалось не свалиться с коня, удерживая на весу такие шесты? Всадники по кругу объезжали площадь — их шелковые платки трепетали на ветру. Наконец они замерли перед ложей, где сидели Лодовико с женой и юный герцог с Изабеллой Арагонской. Предводитель всадников опер копье оземь и сорвал с лица маску.

Галеазз поклонился герцогу и герцогине и незаметно кивнул Изабелле, словно поддразнивая: «Видите, я вас не обманывал, мое копье — самое длинное на свете!» Затем Галеазз прочел поэму собственного сочинения, посвященную Беатриче, подарившей цветение юности древней земле Ломбардии, — весь положенный случаю вздор. Пару строк Галеазз адресовал своей нареченной Бьянке Джованне. Двенадцатилетняя дочь Лодовико, сидевшая рядом с Беатриче, смущенно приняла комплимент. Изабелла не была влюблена в Галеазза, но она не отказалась бы услышать из его уст несколько прочувствованных строчек. С юности Изабелла привыкла быть музой, вдохновляющей поэтов, и ничто не могло польстить ей больше, чем перо, восторженно описывающее ее красоту. Пожалуй, только кисть художника вдохновляла Изабеллу еще сильнее.

К концу состязания Изабеллу успели утомить победы Галеазза. Он, несомненно, стал героем дня, повергнув на землю дюжины соперников. Беатриче одарила его призом — бесценным куском золотой парчи — и пригласила Галеазза быть почетным гостем на вечернем пиру.

Изабелла поблагодарила рыцаря за доставленное удовольствие и выразила удивление его костюмом.

— Ваши варварские одеяния поистине великолепны. Поверите ли, при виде столь грозных воинов я чуть не бросилась наутек, дабы уберечь свою честь.

— Только между нами, маркиза. Мне удалось отвлечь от украшения замка magistro Леонардо. Это он нарисовал для меня эти костюмы. Уверяю вас, я весьма щедро оплатил его услуги, но дело того стоило!

— Поистине гений magistro безграничен!

— Он не знает себе равных. Мне пришлось долго упрашивать magistro. Впрочем, старался я не для себя — все мои мысли были о том, чтобы порадовать мадонну Беатриче.

— Кажется, вы испытываете к моей сестре особые чувства, — заметила Изабелла.

— Это так, мадам. Служить ей — моя единственная радость.

Почему мужчины думают, что если она молода и хороша собой, то непременно глупа? Небрежная улыбка на лице Галеазза, возможно, и могла обмануть кого-нибудь более простодушного, но только не Изабеллу. За всем этим что-то скрывается!

— Значит, вы покровительствуете magistro?

— Да, мадам, как видите.

— Стало быть, вам известно о портрете Цецилии Галлерани его кисти?

— Известно, мадам.

Не успел Галеазз обрадоваться, что Изабелла свернула со скользкой дорожки рассуждений о его любви к Беатриче, как вот она, новая напасть.

— Если вы так дорожите чувствами мадонны Беатриче, то не откажетесь порадовать ее сестру.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, разве только возможность порадовать саму мадонну Беатриче, ибо ради этого я живу на свете!

Поистине, изображая рыцаря у ног прекрасной дамы, Галеазз переигрывал.

— Итак, сударь, вам предоставляется прекрасная возможность доставить мне ни с чем не сравнимое удовольствие.

— С нетерпением жду ваших приказаний, — откликнулся Галеазз с широкой улыбкой на лице.

Вот она и поймала его! Будь он влюблен в Беатриче, разве ответил бы с такой охотой на невинный флирт?

— Найдите способ показать мне портрет Цецилии Галлерани работы magistro.

Галеазз не отвечал, а лишь удивленно смотрел на Изабеллу. Ей определенно удалось застать его врасплох!

— Что скажете?

Галеазз разочарованно мялся, теребя камзол.

— Довольно странная просьба… и не слишком благоразумная.

— Хотите, я скажу вам, что действительно кажется мне неблагоразумным? То, что ваш названый отец Лодовико поручил вам своими ухаживаниями отвлечь мою сестру от своей беременной любовницы. Вот это, мой дорогой Галеазз, действительно верх опрометчивости, а мое желание увидеть портрет Цецилии кажется мне вполне невинным!

Галеаззу потребовалось сорок восемь часов, чтобы найти способ доставить удовольствие Изабелле. Она понимала, что поступила нехорошо, заставив этого красивого и галантного рыцаря в обмен на молчание исполнить свой каприз. Если Галеазз и был в чем-то повинен, то лишь в том, что выполнял волю своего господина. Однако Изабелла не чувствовала раскаяния. Она радостно предвкушала, как тайком проберется в покои, которые Лодовико делил со своей любовницей. Подкупленный слуга большим бронзовым ключом отпер дверь. В это время все в замке спали после верховой прогулки и обеда. Мадонна Галлерани принимала солнечные ванны во внутреннем дворике, как делала всегда в последние недели перед родами. Никто не мог помешать Изабелле и Галеаззу осуществить свой план.